Гнев терпеливого человека

Армию-победительницу довольно быстро кадрировали: дивизии и отдельные бригады сводили к батальонам постоянной готовности. Но вооружение продолжали клепать если не в три, то в две смены: война очень четко показала, чего стоит иметь современную бронетехнику, авиацию и ПВО и чего стоит их не иметь. А врагов у России еще оставалось не на одну войну: на четыре. Это с континентальной Европой все уже было более-менее ясно – и то в это верили далеко не все. Оставались раздираемые на части внутренними проблемами США, находящиеся почти в безопасности за своими океанами. Оставалась Великобритания, понесшая серьезнейшие потери, но не переставшая быть великой, и очень серьезно работающая теперь в интересах будущего возможного «пересмотра результатов» столь неудачно закончившейся «миротворческой операции». Оставалась заглушившая свою яркую риторику и пересажавшая своих радикалов, но не ставшая от этого более слабой Япония. Не слишком убедительно рассказывающая всему миру о своей переориентации на мирное сотрудничество со всеми соседями, но строящая сразу три вертолетоносца взамен одного потерянного. Оставалась Турция, пережившая три путча за четыре года, давно оправившаяся от страха 2014-го и тоже уже начавшая чувствовать соблазн реванша. Не в одиночку – против России-то. Нет, ни в коем случае. Конечно же, нет. Вместе с кем-нибудь сильным, кто может снова поднять знамя борьбы с темным русским варварством. Неважно, что сейчас таких не слышно. Если подождать, если некоторое время осторожно поискать, они могут найтись.

Ну что, все? Уже все? Вы тоже видите это? Вы видите, как буйно лезет хрустящая, яркая молодая трава сквозь почти уже смытый дождями пепел? Еще год, два, три – и от пепла не останется ничего: он растворится полностью везде, кроме человеческих душ. Вы чувствуете, как пахнет хлебом из двора дома, стены которого белеют свежей кирпичной кладкой? Еще пять лет, и в таких домах будут все улицы, а во дворах будет шумно от индейских кличей подрастающих детей первого послевоенного поколения. Детей мужчин и женщин, вернувшихся с победой и растящих себе смену.

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты.
На живых порыжели от крови и глины шинели,
на могилах у мертвых расцвели голубые цветы.
Расцвели и опали… Проходит четвертая осень.
Наши матери плачут, и ровесницы молча грустят.
Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел,
нам досталась на долю нелегкая участь солдат…
Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Кто в атаку ходил, кто делился последним куском,
Тот поймет эту правду, – она к нам в окопы и щели
приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском.
Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают
эту взятую с боем суровую правду солдат.
И твои костыли, и смертельная рана сквозная,
и могилы над Волгой, где тысячи юных лежат, —
это наша судьба, это с ней мы ругались и пели,
подымались в атаку и рвали над Бугом мосты.
…Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели,
Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты…

С. Гудзенко, Моё поколение. 1945