Гнев Тиамат

– Я понимаю, что не в состоянии вас ни к чему принудить. Но я вполне уверена, что все, с чем нам приходится иметь дело, взаимосвязано и что это, – она указала на схему гигантского алмаза, – больше всего похоже на Розеттский камень. Так что на него я и нацелю все усилия. Для меня как для профессионала он значит больше, чем устройство взрывов или поиски источника вечной молодости.

Трехо отложил ручной терминал. Его кофе выплеснулся через край чашки, испачкав белую скатерть.

– Идет война…

– Ну, это вам тоже придется исправить.

– Простите?

– Вам нужно прекратить войну. Прислать подполью корзинку с фруктами или еще как. Начать мирные переговоры. Не знаю. Лишь бы сработало. Я это уже говорила, и не шутя. Если хотите мира, проигрывайте красиво. У нас проблемы посерьезнее.

Она доела пирожное и запила его остатками кофе. Горькое после сладкого показалось еще вкуснее. Трехо сидел с каменным лицом. Элви встала.

– Делайте, что нужно, – сказала она. – Я соберусь на работу, а потом буду в университетских лабораториях. Если решите бросить меня в тюрьму за нарушение субординации или как там у вас, военных, говорят, найдете меня там. Если захотите исправить дело, дайте знать, когда будет готов «Сокол», и я сообщу вам все, что выясню.

Он не ответил. Она отрывисто кивнула и вышла. Надеялась, что ей полегчает, и действительно полегчало. Но совсем чуть-чуть.

Большое небо Лаконии расчистилось. Снежные тучи уплыли, воздух был ярким и хрустким, с легчайшим намеком на мятный запах свежей лаконской земли. Стайка – или рой – летела высоко в небе, исчезая на фоне солнца и снова проявляясь за ним на пути к югу. Какие-то организмы следовали температурной кривой, или градиенту питания, или еще какому-то инопланетному стимулу, неизвестному ей. Никому не известному. Пока еще.

Когда-нибудь они узнают. Если она сумеет все наладить.

Когда она вернулась в комнату, Фаиз сидел на краю их кровати в мягкой полотняной пижаме, полученной от щедрот Лаконской империи. И массировал себе новую ногу, как велел врач. Он поднял обеспокоенный взгляд на Элви. Фаиз тоже не спал с прошлой ночи. Они тогда вернулись к себе усталыми, и замерзшими, и пораженными новым открытием. Она была пешкой в игре Холдена. И Холден вывел ее на край доски и сделал ферзем.

– Ну, как Трехо? – язвительно осведомился Фаиз, добавив с надеждой: – Приговорил нас к изгнанию?

– Увы, нет, – ответила Элви. – Может, попозже.

– Все равно можно сбежать.

Он лишь наполовину шутил. Элви представила, как это могло бы быть. Вернуть «Сокол». Или другой корабль. Выбраться бы с Лаконии, а потом куда угодно. У Трехо не хватит сил на погоню. Сейчас – не хватит. Можно будет вернуться в Сол, или в Бара Гаон, или в какую-нибудь новую развивающуюся колонию. Оставить все это дерьмо за спиной.

Только вот что-то извне вынюхивает их разумы. И сражаться с ним лучше всего отсюда. Тюрьма для нее – не Лакония. И тюремщик – не Трехо. Их лишила выбора тайна, которую так необходимо разгадать, и то, что Элви подходит для этого лучше всех.

Она тихо поцеловала мужа в губы. А когда отстранилась, в его глазах уже не было улыбки. Они так долго оставались вместе. Видели друг друга такими разными. Элви чувствовала, что снова меняется. Что наступает новая пора жизни. Значит, побоку все объяснения, будто она здесь только из страха перед властями. Власть рухнула. Она здесь потому, что так решила.

– Прости, – сказала она. – Знаю, ты надеялся деликатно уйти в отставку и получить где-нибудь землицы на нас двоих.

– Да хоть на одного, – сказал он. – Я не жадный.

– Этого не будет. Прости.

Фаиз вздохнул, поджал под себя ноги.

– Нет – значит, нет. Ты-то у меня остаешься?

– Всегда.

– И хватит с меня, – сказал он и похлопал по матрасу рядом с собой.

– Мне надо идти.

– Нет ли здесь противоречия?

– После работы я вернусь.

– Это ты сейчас так говоришь, но я же тебя знаю. Ты найдешь что-то интересное и застрянешь там до полуночи, а пока доберешься домой, снова пора будет уходить.

– Наверное, ты прав.

– Вот почему ты всем нужна, – вздохнул Фаиз. – И мне нужна. Когда вернешься, я буду здесь.

– Спасибо, – сказала она.

– А жаль, что нельзя нам с тобой сбежать.

– Может, в следующей жизни.

* * *

Вселенная всегда оказывается удивительнее, чем вы думали. И не важно, насколько свободна ваша фантазия, как цинично, восторженно или открыто воображение, какой вы методичный или шальной исследователь. Вселенная все равно найдет, чем удивить. Ни одна мечта, ни одна фантазия, самая чудесная и невероятная, не дотягивает до правды.

Элви родилась в системе с одной звездой и горсткой планет. Экзобиологию она изучала, когда эта наука была еще чисто теоретической. Свежеиспеченным доктором она мечтала только о том, как бы получить место в марсианской лаборатории и – вершина безрассудных надежд – может быть, найти доказательство независимого развития жизни на Марсе. Более потрясающего и важного открытия она вообразить не могла. Она вошла бы в историю науки как женщина, обнаружившая жизнь вне Земли.

Оглядываясь назад, она видела эту мечту неправдоподобно мелкой.