Гнев Цезаря

– А здесь все еще бархатный сезон! И вокруг – все еще божественная красота, – раскинул руки навстречу нежаркому, ласковому солнцу адъютант, как только освободил их от своего походного чемоданчика и увесистой кожаной сумки заместителя командующего флотом. – Все-таки нам повезло, товарищ контр… прошу прощения, товарищ вице-адмирал, что служить выпало на Черноморском, а не где-нибудь на Северном или Тихоокеанском флоте.

– Что весьма предположительно, старший лейтенант, – с мрачной многозначительностью отреагировал Ставинский.

И адъютант, рослый детина, в прошлом командир взвода морских пехотинцев, с плечами циркового гиревика, тут же попытался уловить в этой излюбленной – «что весьма предположительно» – фразе именно тот смысл, который был заложен его патроном на сей раз. При этом Коршунов не мог не вспомнить случайно услышанное им ироническое замечание флотского чекиста Гайдука по поводу того, что Ставинский «умудряется придать своей фразочке больше смыслов, чем самый выдающийся актер – сакраментальной фразе „Кушать подано“».

– И вообще, оставьте свои телячьи восторги, адъютант. Не до них сейчас.

– Виноват, товарищ… вице-адмирал, – на сей раз тоже едва совладал с привычным словосочетанием Коршунов, с острасткой решив, что второго прокола со званием заместитель командующего ему бы не простил.

Сам Ставинский, немного потоптавшись у выделенной ему начальником аэродрома начальственно-разъездной «Победы», увлек адъютанта назад, в приемную. И уже через несколько минут Коршунов звонил начальнику контрразведки генералу Шербетову и полковнику Гайдуку с просьбой прибыть к новому заместителю командующего флотом по очень важному вопросу.

Появившись в штабе, Ставинский, блюдя устав, прежде всего решил представиться в новом звании и новой должности командующему флотом вице-адмиралу Пархоменко, но тот, с усталым безразличием махнув рукой, прервал его рапорт:

– Знаю, вице-адмирал. Поздравляю. Кабинет ваш предшественник освободил, приступайте. Но запомните: при всяком новом руководстве страны чины и должности получают легко и быстро, но при последующих изменениях в верхах так же быстро и мучительно теряют их.

Еще вчера узнав о неожиданном возвышении Ставинского, командующий флотом воспринял его как суровый кадровый намек. И тот факт, что, решая вопрос о заместителе, самого его в столицу не пригласили и даже не посоветовались с ним, тоже свидетельствовал не в его пользу. Просто таким образом ему дали понять: в штабе флота появился человек, в любое время способный заменить его на должности, на которой он якобы засиделся.

– Также обязан доложить, что в продолжение общего учения флота мне, совместно с контрразведкой флота и другими службами, приказано приступить к проведению в бухте Северной секретных антидиверсионных учений, о которых имеет право знать крайне узкий, заранее определенный круг лиц. С привлечением к ним линкора «Новороссийск», кораблей из дивизии охраны рейдов, шумопеленгаторной станции и группы курсантов водолазно-диверсионной школы.

– Тоже в курсе, – проворчал командующий, слегка поморщившись. – Уведомили. Словно бы особым доверием уважили. Впрочем, это так, к слову… Приступайте к организации учений.

Ставинский уже намеревался оставить кабинет, когда буквально у порога командующий остановил его:

– Насколько мне известно, вас принимал главком флота Кузнецов…

– Так точно, принимал. Правда, встреча выдалась очень короткой. Адмирал флота СССР не смотрел ни в мое «личное дело», ни на меня, а куда-то в пространство. И задал-то всего один-единственный «вопрос по существу»: «Вы тоже считаете, что численность кораблей флота нужно сокращать?» На что я ответил: «Сокращать численность нельзя. Просто, пользуясь мирной ситуацией, нужно заменить морально и физически устаревший плавсостав на корабли нового типа». Он угрюмо так, исподлобья взглянул на меня и сказал: «Ну да, ну да… Ладно, возвращайтесь в Севастополь. Служите».

– И больше ни слова?

Ставинский понял, что командующего интересует, не вспоминал ли тот о нем, однако так, прямо, ответить, что, мол, «о вас не вспоминал», было бы некорректно.

– Весь наш разговор я передал дословно.

– Ну а в общем?.. – налег грудью на стол вице-адмирал. – Что слышно по поводу Кузнецова? Все-таки в течение недели ты вращался в штабе ВМС? Правда ли, что тучи над главкомом действительно сгущаются?

– Извините за прямоту, товарищ командующий, но тогда вам следовало бы спросить о беседе со мной секретаря ЦК КПСС, ведающего делами флота.

И тут Ставинский понял, что о собеседовании с ним секретаря ЦК командующий не знал. Услышав об этой встрече, Пархоменко взметнул брови, медленно отклонился от стола и уперся руками о край столешницы с такой силой, словно пытался взломать ее. Всем своим видом он как бы вопрошал: «Так какого же дьявола ты молчишь?! Почему я должен по слову из тебя выдавливать?!»

– Тебе было приказано держать этот разговор в секрете? – спросил уже вслух и только теперь указал рукой на кресло у приставного столика.