Гнев викинга. Ярмарка мести

Торгрим кивнул. Ирландцы определенно были готовы продолжить сопротивление. Почему бы и нет? Они сражались за собственную землю и все еще превосходили врага числом в два или три раза. Следовательно, вопрос был в том, станут ли северяне драться с ними или отступят к своим кораблям и уплывут домой. Они знали, что сохранят жизнь, выбрав последнее, но больше не получат ничего, несмотря на все свои потери.

И на этот вопрос Торгрим не мог ответить в одиночку.

— Давайте вернемся назад, на вершину того холма. — Он указал туда, где стены щитов впервые столкнулись в начале схватки. — Подведем туда фургоны Харальда, соорудим из них укрепление. А затем выясним, чего боги от нас ждут.

Все молча радовались тому, что бой закончился, поэтому с готовностью отступили на дальний холм. Те, кто нашел в себе силы, помогли перевернуть фургоны, снова поставить их на колеса, распутать упряжь, освободив волов, четверо из которых погибли, и затем загнать огромные повозки на вершину. На ней фургоны выставили в линию поперек дороги. Это давало весьма сомнительную защиту, но все же было лучше, чем ничего.

Оттар выжил. Он хромал, и на левой руке у него теперь виднелась широкая, пропитанная кровью повязка, его кольчуга была так изодрана, что Торгрим не понимал, почему он ее не снимает. Однако он выжил. И он не произнес ни слова, пока они возвращались обратно на холм, ничуть не мешая своим воинам повторять то, что делали люди Торгрима. Но вскоре Торгрим снова услышал его яростные вопли. И все же Оттар держался на расстоянии, а пока он был далеко, Торгрим не мешал ему беситься и орать.

Из фургонов извлекли все запасы еды и эля. Запасы эти оказались небольшими, но северян тоже осталось немного, так что провизии хватило для того, чтобы слегка приглушить голод, если не утолить его.

Все ели там, где сели или растянулись на мокрой траве, не обращая внимания на легкий дождь. Некоторые перевязывали свои раны или раны товарищей. Торгрим созвал своих капитанов. Сына он позвал тоже. Харальд заслужил место в его совете.

Они нашли в фургонах стулья и скамьи и составили их кругом в отдалении.

— У нас с вами есть два пути, — сказал Торгрим, как только они устроились. — Мы можем остаться и сражаться завтра либо вернуться к кораблям и уплыть, забыв о Глендалохе. Я не вижу никаких других вариантов. Скажите мне, что вы об этом думаете.

Они размышляли над вопросом, но Торгрим подозревал, что для себя они давно все решили, так что думать будут недолго.

— Боги улыбнулись нам, — сказал Скиди, нарушая тишину своим хриплым голосом. — Харальд спас нас, и я буду благодарен ему за это до конца своих дней. — Он кивнул на Харальда, и тот неловко улыбнулся. — Наверняка это боги послали фургоны Харальду и направили волов.

Все закивали, слушая его. Торгрим уже понял, к чему все идет, и остальные наверняка догадались о том же.

— Боги благосклонны к храбрым, — продолжал Скиди. — Остаться здесь и вступить поутру в схватку будет сущим безумием, и именно поэтому боги могут облагодетельствовать нас и завтра. К тому же это удивит ирландцев так, что те наделают в штаны.

Торгрим оглядел каждого из собравшихся, посмотрел каждому в лицо, но эти люди решали за себя сами, и он не мог ничего прочитать по их лицам. Впрочем, он знал, каким будет их ответ.

— Что скажете вы? — спросил Торгрим.

— Я скажу: драться, — произнес Кьяртен.

— Драться, — повторил за ним Скиди.

— Я предпочел бы драться, — начал Берси, — но прежде, чем все мы скажем «да» или «нет», нам нужно узнать ответ Оттара. Если он будет с нами, нам стоит остаться здесь. Но если он собирается уйти, у нас нет надежды, какими бы храбрыми мы ни были. И не будет бесчестья в том, чтобы тоже уйти, раз Оттар не захотел сражаться.

И снова все закивали.

— Тогда я поговорю с Оттаром, — предложил Торгрим.

— Не думаю, что это понадобится, — сказал Скиди и кивнул за предел их круга.

Торгрим взглянул туда и увидел, что Оттар, прихрамывая, приближается к ним со своей обычной мрачной гримасой на лице. Кончики его светлых кос потемнели и затвердели от засохшей крови.

Он подошел, огляделся, и глаза его вспыхнули при виде Кьяртена. Оттар нахмурился сильнее, его брови сошлись над переносицей, а рука двинулась к рукояти меча, но так медленно, что в этом жесте совсем не было угрозы.

— Кьяртен, ублюдок, куча дерьма, почему я не удивлен, что вижу тебя здесь? — прорычал Оттар, но его голосу, как и движению руки, не хватало силы. — Ты все это время прятался от меня, трусливый подонок.

— Я ни от кого не прятался, — сказал Кьяртен, совершенно не готовясь отражать нападение. — Ты был слишком слеп, чтобы меня увидеть.

Оттар смотрел на Кьяртена еще несколько секунд, но ничего больше не сказал. Он повернулся к Торгриму.

— Ну, Ночной Волк? Ты собираешься остаться и сражаться или намерен сбежать, как испуганный щенок?

— Мы как раз размышляли о том же насчет тебя, — сказал Торгрим. — Хотя сегодня твои люди сражаться не очень-то и стремились. Твои трусливые сукины дети удирали, как куры от пса, сорвавшегося с цепи.