Гнев викинга. Ярмарка мести

— И ты тоже куча дерьма, — сказал Оттар. — Мы сегодня были псами, а вы — курами. Вы и эти вонючие ирландцы. Но мы собираемся драться, и мы собираемся выжать до капли все серебро и золото из этого монастыря и разделить между собой всех их женщин. Заставить этих свиней дорого заплатить за то, что они сегодня сделали. Ты будешь с нами?

Торгрим взглянул на возвышающегося над ним здоровяка. У Оттара на лице виднелось несколько ран, довольно глубоких. Кровь стекала по нему замысловатыми узорами из-за старого кривого шрама на щеке. Оттар стоял горделиво, его слова были оскорбительны, как всегда, но ему не хватало решимости, огонь в нем угас.

Оттар, конечно, столкнулся с той же проблемой, что и Торгрим. Никто из них не мог надеяться на победу, если второй не останется на поле.

— Да, мы останемся и будем драться с этими ублюдками, как и планировали с самого начала, — сказал Торгрим.

— Хорошо, — сказал Оттар. — Как только стемнеет, один из нас должен взять людей и двинуться вон туда. — Он указал на север. — С первыми лучами солнца мы сможем атаковать ирландцев с двух сторон. Они не ждут, что мы разделимся.

Торгрим поглядел туда, куда указывал Оттар, и понял, что тот имеет в виду. Если они незаметно доберутся до того места, то действительно смогут атаковать ирландцев и в лоб, и с левого фланга. Оттар был прав. Ирландцы подобного не ожидали. Это был неплохой план.

Слишком разумный для Оттара. И Торгриму подумалось: «Отчего это Оттар такое предлагает? И почему он внезапно заинтересовался сотрудничеством?»

— Я слышу, как у тебя мозги шуршат, Ночной Щенок, — сказал Оттар. — Ты гадаешь, какую каверзу я готовлю. Так вот тебе ответ: никакую. Я хочу только прикончить этих проклятых ирландцев, забрать их серебро и поиметь их женщин. Так что сам решай, кто из нас пойдет на север, а кто останется здесь. Понял? Никаких уловок. Решай сам.

Торгрим встал. Оттар все еще возвышался над ним, но стоя он мог с ним держаться на равных.

— Хорошо, — сказал он. — Мы пойдем на север. Будем осторожны. На рассвете ты атакуешь, и, как только ирландцы приготовятся биться с тобой, мы нападем на их фланг.

Оттар кивнул, оглядел всех остальных, но ничего не сказал, просто развернулся и, хромая, пошел обратно к своим людям.

— Ему нельзя доверять, — сказал Кьяртен так, словно говорил о погоде.

— Возможно, и нет, — ответил Торгрим. — Но он ввяжется в бой, и, как только тот начнется, у него не будет выбора, только победить или умереть. Если они не вступят в схватку, для нас не будет позора в отступлении, как и сказал Берси. Позор падет на Оттара, но не на нас.

Торгрим произнес последние слова с уверенностью, которой вовсе не ощущал. «Мы собираемся биться с противником, превосходящим нас втрое, на нашего союзника нельзя полагаться, и нам некуда будет отступить, если нас разобьют», — подумал он.

И все же он был уверен, что в его жизни случались ситуации и похуже, пусть даже в этот момент он не мог припомнить, когда именно.

Глава тридцать девятая

Первая добыча была захвачена язычниками…

и они увели многих пленников,

и убили многих и увели многих в плен.

Анналы Ульстера

Как и все остальные, запертые в застланном мехами фургоне, Луи де Румуа очень хотел знать, что за чертовщина происходит снаружи.

Они двигались быстро, это было ясно. Волы, похоже, мчались галопом, быстрее, чем можно было ожидать от таких крупных и неторопливых животных. Фургон трясся, шатался и грохотал. Казалось невероятным, что он до сих пор не перевернулся. Луи понятия не имел, почему это происходит. Вероятно, все полностью вышло из-под контроля.

Он оглянулся на мужчин и женщин, сидевших рядом с ним. Люди Кримтанна были в ужасе, они изо всех сил цеплялись за все, за что могли ухватиться. Язычники боялись куда меньше, но и они, похоже, знали о происходящем не больше самого Луи.

Вагон угрожающе накренился, и Луи был уверен, что колеса оторвались от земли и сейчас фургон перевернется. Он обнял Фэйленд и прижал ее к себе, надеясь хоть как-то смягчить ее падение, когда их швырнет на противоположный борт. Но каким-то чудом фургон снова опустился на все четыре колеса, с грохотом и рывком, опрокинувшим двух актеров Кримтанна на пол. Фургон качало еще с минуту, затем он остановился так резко, что Луи и Фэйленд бросило вперед и они врезались в человека по имени Олаф.

Луи слышал вопли, доносившиеся снаружи, а затем задняя дверь резко распахнулась и за ней оказался Харальд, который кричал своим людям что-то на их родном языке. Луи не понимал слов, но северяне вскочили, схватили свое оружие и бросились за дверь, поэтому Луи догадался, что их повели в атаку.

А это означало, что снаружи идет бой. Луи видел оставшиеся два фургона, которые все-таки перевернулись на бок. Люди Харальда выбирались из них, а вокруг фургонов Луи заметил ирландских воинов. Те или стояли на месте, ошеломленные, или пытались убежать, или лежали на земле, раненые и убитые.

— Пойдем! — сказал он Фэйленд.