Гневное небо Испании

Что показали первые дни в воздухе, когда развивалась Теруэльская операция? Они показали: Смоляков действовал грамотно. Его авторитет среди летчиков укрепился. А позже, в более сложных и острых воздушных схватках, Платон своими смелыми и решительными действиями зарекомендовал себя зрелым командиром эскадрильи.

Я говорю об этом лишь потому, что хочется подчеркнуть такую мысль: в любой обстановке необходимо искать и находить возможности для активного воспитания командиров и пилотов.

Нельзя было не учитывать, что летный состав пополнился летчиками, еще не обстрелянными, а также молодыми испанскими парнями, получившими образование в советских авиашколах. Немало летчиков без боевого опыта было и среди наших ребят. Только в нашу эскадрилью пришло пять новичков. А во всех подразделениях насчитывалось более тридцати летчиков, которые еще не имели опыта воздушных боев. Постепенное, когда позволяла обстановка, введение в боевую жизнь молодых пилотов позволило нам избежать неоправданных потерь.

Первые бои послужили для новичков хорошей школой, закалили их. Сначала это были полеты на прикрытие наземных войск, штурмовка противника на поле боя, на железнодорожных станциях, шоссейных дорогах. А потом — воздушные схватки с небольшими группами бомбардировщиков и истребителей неприятеля.

Подобные практические занятия давали возможность устранять ошибки новичков, неизбежные в первых боях, путем разбора и товарищеской критики. То, что ошибки в первых воздушных боях — зло, которое не обойдешь и не объедешь, мы убедились и на собственном опыте и горьком опыте многих и многих товарищей.

При штурмовке наземных войск и обстреле железнодорожных станций молодые летчики работали в основном правильно. Но промашки допускали в воздушных боях. После первой схватки с небольшой группой «фиатов» мы попросили новичков поделиться впечатлениями.

Иван Панфилов обратился к Александру Семенову, действовавшему в составе его звена, с вопросом:

— Что можешь сказать, Саша, о своем первом бое?

Семенов пожал плечами:

— Впечатление? Трудно определить, — и вздохнул. — Хорошо помню обстановку до первой атаки. Потом — все смешалось. Единственно, с чего не спускал глаз, — с хвоста вашего самолета. Боялся оторваться, потерять вас. Где уж тут смотреть по сторонам. Почти ничего не видел. Не знаю, как проходил воздушный бой.

Другими словами, но по существу так же отвечали на этот вопрос и другие наши новички.

Следующий бой мы вели с бомбардировщиками. И снова, как ни теоретизировали мы на земле, новички допустили оплошность. Поначалу они действовали правильно. Но потом азарт боя захватил их. Лисин, Семенов и Плясов, обрадовавшись, что «видят» пространство боя, горя желанием сбить, обязательно сбить самолет противника, увлекшись, погнались за «Хейнкелем-111». В результате они израсходовали почти весь боекомплект и оторвались от эскадрильи.

Лисин потом рассказывал, что, оставшись одни, летчики некоторое время кружили, ходили друг за другом, пока не пристроились к Лисину, а тот возглавил звено.

— Но убей, если я знал, куда нам идти! — с отчаянием продолжал Лисин. — В какой стороне аэродром? Где, в конце концов, мы?

Хорошо, у меня была возможность проследить за увлекшимися ребятами. Я и Ильин привели заблудившихся на свой аэродром.

На послеполетном разборе пришлось вновь напоминать летчикам четыре «нельзя!».

Во-первых, нельзя отрываться в бою от группы: одиночек бьют.

Во-вторых, нельзя стрелять с большой дистанции, если только не выручаешь товарища.

В-третьих, нельзя действовать поспешно, не оценив обстановки.

В-четвертых, нельзя быть слепым, т. е. смотреть, но не видеть, что делается в задней полусфере или за хвостом.

Несколько дней боев оказалось достаточно, чтобы вновь прибывшие летчики в значительной мере избавились от скованности, чрезмерной напряженности и слепоты. Они научились лучше видеть не только хвост ведущего, но и свой собственный, и хвост противника.

Бои под Теруэлем разгорались все сильнее. Франкисты перебазировали на фронт Леванта крупные соединения авиации. Усилилось движение на шоссейных и железных дорогах.

С высоты мы имели возможность наблюдать за ходом операции. Ежедневно нас оповещали об ориентирах, обозначавших республиканские позиции. На наших картах проступили два пояса позиций республиканцев — внутренняя и внешняя стороны кольца.

Внутренняя сторона проходила по городским кварталам, а затем — по западной окраине Теруэля, который похож на горную крепость. Не со всякой стороны к нему можно подступиться.

Четко запомнились три ориентира: отдельный дом на южной окраине, где, наверное, была либо гостиница, либо таверна; на юге мятежники упорно держались за кладбище; на севере — опорным пунктом избрали большой склад. С воздуха трудно определить, для чего он предназначался. Это были отдельные очаги сопротивления. Противник сохранял их долго.

Не раз враг пытался соединить свои силы, но наземные части республиканцев и мы своими штурмовыми действиями препятствовали этому.