Гневное небо Тавриды

В воздух ушли наши соседи по аэродрому. Пятерке бомбардировщиков 36-го полка предстояло нанести удар по транспорту водоизмещением три тысячи тонн, двум тральщикам и двум сторожевым катерам. Ее прикрывали шесть истребителей 43-го авиаполка.

Группу еще на подходе встретили «мессершмитты»: немцы применили здесь впервые на Черном море новый пушечный истребитель. Завязался воздушный бой. Бомбардировщикам удалось прорваться к кораблям и под сильным огнем зениток сбросить около трех десятков бомб. Но прицельного удара не получилось, ощутимых потерь конвой не понес.

Вечером поступил приказ командования ВВС ЧФ: уничтожить плавсредства противника в Южной бухте Севастополя, между пристанью III Интернационала и элеватором. По данным разведки, там скопилось до сорока различных кораблей и судов.

Пошел сильный дождь, аэродром раскис. Девять самолетов с неполной нагрузкой — по десять стокилограммовых фугасных бомб — в сумерках, увязая в грязи, выруливали на полосу, тяжело отрывались от земли. Уходили прямо на юг, без традиционного круга над аэродромом: ночной полет, экипажи действуют в одиночку. Александр Жестков, Валерий Федоров, Иван Киценко, Александр Дарьин, Федор Федоров, Иван Дурновцев, Андрей Алфимов… Для Андрея это был первый боевой вылет после рокового 18 апреля — на новой машине и с новым стрелком-радистом.

Несмотря на сильный огонь зениток, опытные штурманы Локтюхин, Малышкин, Галухин, Басалкевич и другие сумели прицельно сбросить бомбы. Разрывы легли у причалов Южной бухты, Морзавода, Пассажирской пристани.

— Теперь очередь за вами, — отправляясь на отдых, напутствовал меня Жестков. — Мы распугали фашистских лягух, они поползут из бухт в море. А там их ждут наши торпедные катера…

Двум экипажам — майора Корнилова и моему — предстояло осветить выходы из порта и тем самым обеспечить действия катеров.

Первым взлетел Александр Васильевич, через полтора часа — я. Расчет прост: на машине двенадцать САБ. Каждая бомба, после ее сбрасывания, освещает местность в течение семи минут.

Пришли в район Херсонесского маяка в час ночи. В порту суматоха уже улеглась, справа, в стороне суши, скобой мерцают вспышки орудийных выстрелов.

— Ключи к воротам Севастополя подбирает "бог войны", — как всегда, первым находит слова Жуковец.

— С суши открыть, с моря закрыть, — дополняет Должиков. — Это уже нам, вместе с флотом.

Прилуцкий молчит. Напряженно всматривается в блистер.

— Находимся в десяти километрах от Севастопольской бухты. Так держать!

Сбрасывает две бомбы. Под нами огромное световое пятно.

— Хорошо горят!

Через двенадцать минут заход повторяем. Снова серия из двух бомб…

Работу закончили в три пятнадцать. Противодействия не было, хотя мы и ждали вражеских истребителей. Ведь аэродром их рядом, у Херсонесского маяка.

— Порядок, Николай?

— Что касается нас… Остальное за Проценко и Дьяченко.

— Ну, за теми не пропадет!

Это командиры бригад торпедных катеров — знаменитые фамилии. В приказах их то и дело ставят друг другу в пример. Как и нам — их обоих. Или наоборот. Дерзко действуют, изобретательно, только за последние дни отправили на дно несколько вражеских кораблей.

Сели уже без прожекторов.

— С рассвета до рассвета… — вздохнул, расправляя спину, Прилуцкий.

— "Горячие денечки"!

— Кабы только денечки…

— Ну дак, кино… — От усталости у нас еле ворочались языки. — Ничего, сейчас прижмем…

"Жать" пришлось не больше двух часов. Снова посыльный, вызов на аэродром.

Поджидая полуторку, любовались природой. Весна в полном разгаре, хаты утопают в бело-кремовом цвету яблонь, тонкий волнующий аромат плывет над селом. Вот-вот дрогнет, отдернется занавеска в открытом окне напротив, выглянет девушка, розовая со сна: "Цып-цып-цып…" — будто нас и не видя. "Кваском не угостишь, красивая?" — "Вон из криницы водички попейте! Вечером заходьте, узвар из вишни сварю. Обещайте, прийдете?"

Да… Хорошо, что ни цыпок тех нет, ни вишни. Тьфу ты, брякнешь спросонья, чего ж тут хорошего… Хорошо, что не требуют обещанья? Тоже глупость, и вообще… Нереальное положение. Стоишь молодой, здоровый, в солнечном мире и тишине, в праздничном этом, венчальном цветенье. А обещать ничего не можешь. Вернуться — ни вечером, никогда…

Успели как раз к постановке задачи.

— Воздушной разведкой обнаружен конвой противника, идущий из Севастополя, — как по книге, читал майор Немировский. — Два транспорта и пятнадцать кораблей охранения. Задача — уничтожить транспорты. Удар наносится шестеркой торпедоносцев и двумя пятерками бомбардировщиков. Ведущий обеих групп капитан Чупров. Он же ведет первую пятерку бомбардировщиков. Общее прикрытие — четыре истребителя 43-го авиаполка. Начало взлета в девять часов пятьдесят минут. Последовательность, порядок сбора, следования по маршруту и боевых действий в районе цели определит…

В первой пятерке, с Чупровым, шли летчики, недавно пополнившие нашу эскадрилью.

— Возьмите заместителем, — полушуткой обратился я к комэску: наш экипаж в приказе упомянут не был.