Гневное небо Тавриды

— Ладно, пойду на бреющем. Тогда ориентира не понадобится.

— Смотри, командир. Боюсь, что тогда уже ничего нам не понадобится.

— А что делать?

— Давай еще заход.

В сущности, штурман поставил себе немыслимую задачу. В море не было никакой точки, от которой можно бы отсчитать время. А установить его приблизительно — это для Филатова было невозможно.

Пошли на четвертый заход. Самолет то и дело вздрагивал от близких разрывов.

— Сбросил?

— Не успел рассчитать…

— Ну черт с тобой, собьют, так обоих!

Корзунов развернулся, зашел еще раз на вставшие сплошной стеной разрывы зенитных снарядов. Через минуту услышал радостный голос друга:

— Вот теперь сбросил. Думаю, в самую точку! Спасибо, командир!

И на земле сам больше всех удивлялся, как им удалось вернуться из этого полета живыми и невредимыми…

Подобные же сцены разыгрывались между друзьями почти каждый раз при отходе от цели. Предельная сосредоточенность, напряжение всех сил при заходе сменялись у Филатова бурным проявлением чувств после меткого удара. Бывало, что штурман просил командира зайти на цель еще раз, чтобы полюбоваться результатом.

— Следи за воздухом! — сурово обрывал его восторги командир, закладывая противозенитный маневр. — Тут тебе не театр!

К счастью, всегда начеку был третий член экипажа — воздушный стрелок-радист Анатолий Калиненко. Не было случая, чтобы он прозевал вражеский самолет в воздухе. Человек по тем понятиям уже немолодой, он отличался той же добросовестностью в работе, что и штурман, но никогда не позволял себе увлекаться. Надежно держал связь с землей на всех этапах полета, надежно наблюдал за воздухом, хладнокровно и метко стрелял. На личном его боевом счету числилось два сбитых вражеских истребителя.

В период декабрьского штурма немцев звено Корзунова делало по шесть-семь вылетов в день, уничтожая живую силу и технику врага в районе Итальянского кладбища, на Мекензиевых высотах, в Сухарной балке, в селе Верхний Чоргунь и на других участках фронта.

Во время Керченско-Феодосийской десантной операции наших войск немцы стали спешно перебрасывать силы от Севастополя на восток. По дороге на Симферополь двигались в три ряда колонны автомашин, танков, артиллерии. С аэродрома Херсонес поднялось звено пикировщиков во главе с Корзуновым, группа штурмовиков, ведомая Губрием, и истребители Юмашева.

Удар Филатов нанес с высоты восемьсот метров. Все бомбы легли на дорогу. Штурмовики и истребители докончили дело. Когда, израсходовав весь боезапас, группа отходила от цели, дорога была усеяна сотнями трупов вражеских солдат. Горели танки, взрывались груженые автомашины, по обеим сторонам валялись искореженные артиллерийские тягачи и орудия…

В январе сорок второго, после гибели Александра Цурцумии, Корзунова назначили командиром эскадрильи. Иван Егорович дал себе слово удержать завоеванный подразделением авторитет, стать достойным преемником прославленного воздушного воина и командира.

Вскоре вся эскадрилья перебазировалась с Кавказа в Севастополь. Она пополнилась новыми экипажами. Их надо было приобщить к боевым традициям славного коллектива. А прибывшие два звена сделать столь же надежными и самоотверженными в бою, каким было испытанное «севастопольское» звено.

Кольцо блокады вокруг осажденного города после декабрьского штурма сжалось. Снаряды вражеской дальнобойной артиллерии сотнями рвались на аэродроме. Усилилось «дежурство» над ним немецких истребителей: почти каждый взлет сопровождался воздушным боем. Тренировать новичков в таких условиях было невозможно. Молодой комэск применил способ, который использовал в бывшем своем звене — обучение во время боевых вылетов. Прошедшим севастопольскую школу летчикам надо было научить новых товарищей крепкому строю во время нападения истребителей, мгновенному переходу в атаку и выходу из нее, ювелирной точности бомбометания. (Полигоном для упражнений в прицельном сбрасывании бомб с пикирования служили моторные мастерские врага в близком тылу и участок его передовых позиций, требовавший наиболее частого воздействия нашей авиации.)

Не говоря о других «мелочах». Быстро и безошибочно ориентироваться, отыскивать мелкие, хорошо замаскированные среди сопок и балок цели, взлетать, не вызывая огня вражеской артиллерии, как можно меньше подымая пыли…

21 января два звена нанесли бомбоудар по самолетам противника, сосредоточенным на аэродроме Сарабуз. Внезапности не получилось, так как маршрут проходил над территорией, занятой фашистами. На боевом курсе звено, которое вел Корзунов, было атаковано тремя «мессершмиттами». Однако экипажи дружно отразили атаки, сбили один «мессер» и прицельно сбросили свой смертоносный груз на аэродром противника.

На самолете старшего лейтенанта Мордина из второго звена после сбрасывания не закрылись люки. Он стал заметно отставать. Оставшаяся пара «мессеров» накинулась на него. Оба звена развернулись на помощь товарищу. Общими усилиями атака была отражена, при этом сбит еще один Ме-109. Другой, получив повреждения, потянул к своему аэродрому.