Гнёзда Химер

— Нет, что ты! На Хое живут только бунаба. А сибельтуунги обитают на своих островах. Им принадлежат три острова в Хомайском море: Мообанафа, Довда и Твонг. Говорят, они все вместе живут на одном острове, но иногда, раз в несколько лет, на сибельтуунгов находит своего рода вдохновение, и тогда они сжигают свои дома и то имущество, которое невозможно увезти с собой, и переезжают на соседний остров. Там отстраиваются заново и живут как ни в чем не бывало до следующего переезда. Так и колесят с острова на остров уже не первую сотню лет… А на покинутом пепелище вырастают какие-то редкие плоды, из которых потом и делают сибельтуунгские вина.

— А кто же собирает урожай, если там никого нет? — удивился я.

— А кто их знает… — неопределенно ответил Хэхэльф. — Говорят, на каждом острове остается смотритель — страшный колдун! Во всяком случае, и страмослябские пираты, и наши халндойнские купцы не раз пытались сунуться на необитаемый остров сибельтуунгов… От их кораблей остались только щепки, а уцелевшие матросы утверждают, что не видели там никого. Впрочем, некоторые клянутся, что в последний момент заметили одного тщедушного старика в странной одежде, или выжившую из ума старуху, или подростка с пучком маленьких дротиков в руках — не боевых, а предназначенных для игры в шаи-бак-хлак… О сибельтуунгах никто не знает правды. Иногда мне кажется, так даже лучше: остается простор для воображения! Можно выдумать сколько угодно чудесных историй вместо одной-единственной правды, которая непременно вскоре наскучит, какой бы захватывающей ни казалась поначалу…

— Тоже верно, — согласился я, осторожно пробуя темную ароматную жидкость. Она оказалась обжигающе свежей, тягучей и почти невесомой — не вино, а волшебный коктейль из ночного ветра и чужих сновидений…

— Если бы у меня было немного больше времени, я бы непременно сказал тебе: Таонкрахт подождет, давай сначала навестим сибельтуунгов! — признался я. — Может быть, нам повезло бы больше, чем нашим предшественникам: подружился же я с чару…

— Ага, — мечтательно подхватил Хэхэльф. — Ты бы непременно с ними подружился, уж ты-то умеешь вползать в чужое сердце, как водяная змея под рубаху ныряльщика… И тогда я стал бы единственным поставщиком сибельтуунгских вин на Хомайге, так что через несколько лет моих сбережений хватило бы, чтобы купить весь Мурбангон, до последней пяди земли, вместе с тамошними сбрендившими Мараха вместо мебели… Вот только непонятно, на кой он мне сдался?!

— Просто для смеху. — Я пожал плечами. — Жаль, дружище! Ничего не выйдет. Мне нужно успеть уладить свои дела до конца года…

— Боишься попасть в Гнезда Химер? — сочувственно спросил Хэхэльф. — Знаешь, Ронхул, а я в них не верю! И дядя Анабан не верит, и его жрецы — я нарочно их спрашивал!

— Скажу тебе больше: Варабайба в них тоже не верит, — усмехнулся я. — Да и я сам не очень-то верю…

— И все равно боишься?

— И все равно боюсь. Да уж, демон мог бы быть и похрабрее, а то срам какой-то!

— Я тебя понимаю, Ронхул, — мягко сказал Хэхэльф. — Уж я-то знаю, каково жить приговоренному к смерти! Когда мой отец нарушил договор и сжег только что отстроенный бунабский поселок на берегу озера Инильба, ндана-акуса Анабан имел полное право меня убить. Скажу больше: он был должен это сделать. Так уж повелось: когда договор нарушен, заложника убивают, чтобы другим неповадно было… Я не верил, что дядя Анабан действительно станет меня убивать, поскольку в те времена он относился ко мне лучше, чем к собственным детям. Не верил — и все равно боялся. Даже после того, как ндана-акуса торжественно объявил, что не намерен предавать меня смерти, страх все равно остался со мной. Я привык жить с этим страхом: со временем ко мне вернулись и прежний аппетит, и былое любопытство, я снова стал получать удовольствие от игр с друзьями и чувствовал себя счастливым, когда нам удавалась очередная проделка… Но страх никуда не делся: он поселился в дальнем углу моего сердца и иногда вылезал на поверхность, чтобы напомнить: моя жизнь ничего не стоит и может закончиться в любое мгновение… Одним словом, я знаю, каково тебе, Ронхул. Приговор зачитан, и какая разница — веришь ты в него или нет. Ты с ним живешь, этого достаточно.

— Так все и есть, — кивнул я. — А тебе несладко пришлось, как я погляжу!

— Ерунда! — беззаботно отмахнулся Хэхэльф. — Это только когда рассказываешь, все так мрачно, а когда живешь… Ну вот скажи: тебе сейчас плохо?

— Нет, — удивленно сказал я. — Сейчас просто здорово!

— А на Хое тебе было плохо? Или у меня дома, в Сбо?

— Ни в коем случае! — Я даже головой помотал для убедительности. — Только иногда в голову лезли мрачные мысли про эти проклятые «гнёзда»…

— Ну вот, — кивнул Хэхэльф. — Только иногда, но не слишком часто, верно? У тебя было много замечательных дней, а если ты вернешься домой и расскажешь кому-нибудь свою историю, этот человек тоже вполне может сказать: «Тебе несладко пришлось», — и будет не так уж прав. Он упустит из виду, что большую часть времени ты просто жил и наслаждался жизнью, а не обдумывал свою печальную участь…