Гнёзда Химер

Я зажимал уши руками, но голосовые связки пиратов были сильнее моих жалких попыток укрыться от реальности.

— У-га-га-га,
йоханый хряп,
ибьтую мэмэ! —

дружно вопили они. И проникновенно повторяли:

— У-га-га-га,
йоханый хряп,
ибьтую мэмэ!

Этот незамысловатый текст нам пришлось выслушать раз восемьдесят, и только после этого испытания небо сжалилось и даровало мне вожделенную передышку.

— Ну что, Ронхул Маггот, теперь поболтаем? — неожиданно предложил Хэхэльф, когда на палубе стало почти тихо. Пиратские крики и пение сменились душераздирающим храпом, который, впрочем, вполне мог сойти за тишину — все познается в сравнении…

Мне-то казалось, что Хэхэльф давным-давно задремал, как и его спутники, донельзя утомленные давешним морским сражением. Я и сам уже начал было клевать носом, но, услышав голос Хэхэльфа, тут же встрепенулся.

Меня с момента знакомства распирало — не то от вопросов, не то просто от желания рассказать свою историю и как следует поплакаться на судьбу. Я отлично знаю, что нет занятия более глупого и недостойного, чем жаловаться на эту стерву, хуже может быть разве что пересказ цикла анекдотов про тещу. Но у меня была минута слабости, мне просто позарез требовалось выговориться! Да и Хэхэльф погибал от любопытства, так уж все удачно совпало.

Моя «минута слабости» продолжалась часа два, не меньше. Хэхэльф слушал внимательно и почти не перебивал. Я чувствовал, что он верит каждому моему слову — не потому, что парень был доверчивым дурачком, конечно. Просто он чувствовал, что я говорю правду и только правду, словно поклялся на Библии в суде присяжных.

В результате я выложил ему все как есть. Давно уже мне не доводилось говорить столько правды о себе за один присест, не разбавляя ее художественным вымыслом.

— Да, влип ты, Ронхул! — сочувственно подытожил Хэхэльф, когда я замолчал и уставился в темноту, опустошенный собственной словоохотливостью.

Я молча кивнул и улыбнулся от облегчения: наконец-то хоть кто-то оказался способен оценить, НАСКОЛЬКО я влип.

— Ничего, выкрутишься! — оптимистически пообещал Хэхэльф.

— Твоими бы устами, дружище!

— Ты представить себе не можешь, как тебе повезло, — серьезно сказал он. — Я — не какой-нибудь там могущественный Ург и уж тем более не Вурундшундба. Но я могу помочь тебе куда больше, чем все они, вместе взятые. Мои добрые приятели на короткой ноге с тем самым Варабайбой, которого ты ищешь.

— Что?! — я ушам своим не поверил.

— Что слышал. Для того чтобы познакомиться с Варабайбой, не нужно быть таким уж великим героем. Достаточно быть своим человеком на острове Хой. А я там вырос.

— А говорил, что ты — из Инильбы на Халндойне…

— Так оно и есть. Я — четвертый из сыновей бывшего владельца замка, построенного на острове в центре озера Инильба, так что можно сказать, что я и все мое семейство — дважды островитяне… Сейчас замок вместе с островом и озером перешел к моему старшему брату. А я там родился и жил, пока мне не исполнилось восемь лет. А потом я попал на Хой, к людям бунаба. Отец оставил меня там в качестве заложника: так ему было нужно. Он заключил с ними какой-то дурацкий договор. Видишь ли, когда у человека больше десятка сыновей, ему уже почти все равно, что с ними случится: одним больше, одним меньше… Впрочем, все к лучшему! Я вырос среди бунаба, стал там своим и могу сказать тебе, положив руку на сердце: когда я смотрю на своих братьев, воспитанных в родительском доме, я понимаю, как мне повезло!

— Пока я не оказался в камине у Таонкрахта, я тоже полагал, что абсолютно все, что со мной когда-либо случалось, к лучшему, — печально сказал я.

— Эй, Ронхул, я уже понял, что тебе хреново и ты хочешь вернуться домой, — мягко сказал Хэхэльф. — И хватит на эту тему. Тебе еще не надоело сидеть с такой унылой рожей?

— Надоело, — невольно рассмеялся я.

— Ну вот и не сиди, — предложил он. — С таким настроением, как у тебя, хорошо вешаться, а не дела делать! Ты меня здорово выручил: насколько я знаю, из Страмодубов быстро не сбежишь, разве что очень повезет… Я застрял бы там на несколько лет, поэтому теперь могу считать себя богачом: словно получил эти несколько лет в подарок. Будет справедливо, если я потрачу небольшую долю этого богатства на твои дела, а потом займусь своими. Ничего, все успеется! Доставлю тебя на Хой, поработаю твоим переводчиком. Вот увидишь, все будет хорошо! Старый ндана-акуса[48] Вару-Чару, один из тамошних правителей, принимает меня, как родного сына. Да оно почти так и есть: я вырос в его семье, и старик сам учил меня держать в руках и палицу гуки-драбаки, и лук со стрелами, и флейту ута… Узнаешь, что такое бунабское гостеприимство. Вообще-то бунаба — народ суровый и своеобразный: одни считают их жестокими и бесчеловечными вояками, другие — лукавыми торгашами, третьи и вовсе — вздорными суеверными варварами… Но поверь мне: бунаба — удивительные существа. Можешь представить себе людей, которые живут в дружбе с сотворившим их богом?

— Не могу, — честно признался я.