Гнездо чаек

Спустя некоторое время смерч уже был далеко. Бошко слышал теперь только его замирающий гул. Снова, в который уже раз, он тщетно звал на помощь. И тут он понял, что произошло. От одной этой мысли ему стало жутко, но в душе его все же теплилась надежда, что хоть кто-то услышит призывы о помощи, что кому-то удалось спастись. До самого рассвета Бошко время от времени принимался вновь звать своих. Но все было напрасно. Он крепко держался за обломок мачты, на котором еще болтались обрывки снастей. Вдруг неподалеку он заметил большую доску. Подплыв к ней, Бошко подтащил ее к себе и привязал к мачте. Получилось что-то вроде небольшого плота, на котором можно было даже сидеть. Морское течение и легкий ветер относили его к берегу. Опытный моряк, он сразу понял, что шторм двигался от берегов Далмации в сторону Италии. Наверное, в тот момент, когда их настиг смерч, они были совсем близко от Бари. У Бошко мелькнула надежда на спасение. Удастся ли ему продержаться до тех пор, пока плот прибьет к берегу? И сколько пройдет времени, пока он его достигнет? Только бы не потерять сознание. Море холодное, ветер ледяной. Ноги стали сводить судороги. Превозмогая боль, он тер их попеременно то одну, то другую. Вдали показалась другая доска. Опасаясь, как бы не усилились судороги, Бошко долго не решался подплыть к ней. Наконец ему удалось направить свой плот к доске. К счастью, она оказалась небольшой и могла заменить весло. Теперь Бошко мог грести. То гребя, то растирая ступни, он понемногу согревался и продолжал свой путь к суше. Вдруг он вспомнил своих близких и горько зарыдал. И тут сознание покинуло его.

«Да ведь он наш»

Непогода разыгралась той ночью и в окрестностях Бари. Незадолго до рассвета другой смерч подошел к берегу. Везде на своем пути оставлял он зловещие следы. Исчезли навсегда вырванные с корнем деревья, исчезла стоявшая у самой воды маленькая ветхая хижина, в которой застигнутые штормом рыбаки частенько пережидали бурю.

По высокому откосу вдоль берега шли рыбаки из ближнего селения. По обыкновению, они громко разговаривали, отчаянно жестикулируя и вовсю ругая своих хозяев (благо, что те их не слышали!). Бедняки с рождения, они неизменно надеялись на лучшую долю, только «лучшая доля» почему-то все время обходила их стороной.

Вдруг один из них, Серджо, остановился. Внимание его привлек какой-то странный предмет. Теперь и другие рыбаки пытались разобрать, что там плавает в море. Все яснее различали они большую доску и лежащего на ней человека. Рыбаки мигом устремились к берегу. Добежав до ближайшей бухты, они прыгнули в лодку и налегли на весла. Доплыв до доски, они увидели на ней юношу. Тотчас сняли его с плота и перенесли в лодку. Юноша не шевелился. Напрасны были все попытки привести его в чувство, и рыбаки поспешили назад, к берегу. С жалостью смотрели они на бледного как полотно юношу. Надо было что-то делать. К счастью, в лодке оказался старый изодранный парус. Рыбаки натянули его на весла и хорошенько закрепили края. Носилки вышли хоть куда. Пристав к берегу, крестьяне осторожно положили на них Бошко и понесли.

Женщины, дети и старики, завидев приближавшуюся к ним странную процессию, не на шутку встревожились. А одна из женщин, вообразив, что с ее мужем случилось несчастье, вдруг громко запричитала. К ней тут же присоединились остальные. И, только убедившись в том, что на носилках незнакомый юноша, они перестали голосить и в глазах у них появилось любопытство. Кто он, откуда, где его нашли рыбаки?

Между тем вся процессия приближалась к жалкой лачуге Серджо. В нее внесли носилки, на которых лежал Бошко. Женщины вышли на улицу, а Серджо с помощью еще двух рыбаков снял с юноши мокрую одежду и надел на него свою рубаху, — правда, она была старая и вся в заплатах, но зато сухая. Потом его укрыли каким-то тряпьем, и этого было довольно, чтобы Бошко, понемногу приходя в себя, почувствовал, как по телу его разливается тепло. Через несколько минут он открыл глаза, но тут же закрыл их снова, а вслед за тем слабо шевельнул рукой. Это был добрый знак. Серджо схватил бутылку, где оставалось немного крепкой виноградной граппы, и стал растирать ему виски, грудь и руки. Это помогло. Бошко пришел в себя, осмотрелся вокруг, обводя удивленным взглядом незнакомых людей. Тут на него посыпался град вопросов. Но Бошко молчал, словно немой. Рыбаки его чуть-чуть приподняли, и жена Серджо принялась кормить его с ложки горячим бульоном. Горячая пища придала ему немного сил, и он глубоко вздохнул. Присутствующим показалось, что губы его тронула легкая улыбка. От радости просветлели лица мужчин, а женщины торопливо начали креститься, благодаря бога за милосердие. Бошко по-прежнему молча смотрел на них… Незаметно для себя он заснул. И проспал несколько часов. Во сне он метался, ворочался с боку на бок и так яростно сжимал и дергал старенькое одеяло, словно с кем-то боролся не на жизнь, а на смерть. А раз даже судорожно схватил подушку и крикнул:

— Мама, мама…

Услышав это слово, жена Серджо едва не разрыдалась.