Гнездо Феникса

– Чужие могут вернуться в любое время, – отозвался Тьмеон. – Видящие Внутрь могут подниматься вечно.

– Дурацкая планета, – досадливо сказал Биссонет. – Дурацкий контакт. Троглодиты на руинах Колизея. Вдобавок ко всему, чокнутые троглодиты. И ненормальные ксенологи, жаждущие с ними общения… Мы можем ползти по этой идиотской спирали километры и километры книзу и ничего не узнаем. Как можно изучать их систему понятий, когда она меняется каждые четверть часа?!

– Вы сами меня сюда затащили, – огрызнулся Кратов.

– Но я же не знал, что эти Видящие Внутрь никакие не мыслители, а попросту местные сумасшедшие!

– Быстро же вы их развенчали… Здесь что-то не так. Скорее всего, мы неверно их понимаем. И в этом бреду есть смысл, но от нас он постоянно ускользает. Ведь понимают же они друг друга!

– Вы уверены? Впрочем, чтобы убедиться в этом, нужно хотя бы два Видящих Внутрь. И диалог между ними. И чтобы мы понимали каждое слово, а не через пень-колоду. Налицо же только один…

– …и общаемся мы с ним на языке, который оба знаем примерно одинаково. Одинаково паршиво. Он находит неверное слово, а я вдобавок неверно перевожу.

Биссонет пожал плечами:

– Довольно банальная ксенологическая ситуация. Такое творится сплошь и рядом… Впрочем, Кодекс о контактах до сей поры не предусматривал ситуации, когда одна из сторон, участвующих в контакте, не в своем уме. Возможно, Дилайт уцепился за этот клинический случай только затем, чтобы пополнить Кодекс новым разделом и так увековечить свое имя.

– Чепуха, – сказал Кратов. – Его интерес в другом.

– Конечно, Дилайт был прав, – мрачно сказал Биссонет, шевеля носком здоровой ноги. – Такого контакта у нас еще не было. И если когда-нибудь удастся его раскрутить до конца – во что лично я не верю – мы неминуемо набредем на какие-то феерические тайны. И все наши модели, в том числе и ту, которую прямо сейчас в дикой спешке лепит Вилга, можно будет потереть о голову и засунуть в задницу… В самом деле, этим ступеням не одна тысяча лет. Кто и зачем их построил? Кто прорыл эту циклопову шахту? Кто придумал эти механизмы, которые открывают и закрывают чудовищные люки в земле так, что снаружи не остается никаких следов? Ясно, что не Аафемт. Тогда кто, дьявол побери?!

– Мне кажется, вскоре обнаружатся еще более занятные механизмы, – заметил Кратов.

– Ваш мифический протопульсатор?

– Да нет, здесь это сошло бы за игрушку…

– Планета-артефакт? – Биссонет возмущенно фыркнул. – Фантастика… Впрочем, иногда меня тоже преследует чувство, что с каждым витком лестницы мы приближаемся к первоистокам Галактического Братства. Но я с ним героически сражаюсь… Жаль, Дилайту не пришло в голову прибегнуть к интроскопии местности, это же так и напрашивалось. Одно я знаю точно: никакие Видящие Внутрь не дадут нам ответа. Вы тоже были правы: они здесь посторонние и пользуются чужим добром в своих целях. И наверняка не по назначению. Спросите его об этом. Воображаю, что он вам наплетет.

Кратов покосился на своего собеседника. Тьмеон с отсутствующим выражением размалеванного лица сидел на корточках, привалившись к стене. Откуда-то сверху по камню сбегал тонкий ручеек и терялся у него между лопаток. Тьмеона это не беспокоило. В такой раскраске и с таким петушиным гребнем на голове он походил на дремлющего гурона из романов Фенимора Купера. Во всяком случае, Эл Татор со своей косичкой ему в подметки не годился.

– Кто вы? – спросил Кратов. – Откуда вы пришли? И зачем?

Тьмеон задумчиво скосил рот.

– Этого никто не знает, – сказал он.

Озадаченный Кратов хотел было уточнить свою мысль, но Аафемт вдруг продолжил:

– Это знают все. И никто не задает вопроса, который не подразумевает ответа. Есть знание и есть запретное знание.

– Табу! – провозгласил Биссонет и поднял палец.

– Чужие ищут ответов, – сказал Тьмеон. – Они домогаются запретного знания. Какой в том прок? Разве от этого прояснится их ум? Нет, он будет занят суетными мыслями, отравлен Ложнотьмой и в решающий момент не обретет полной силы. Сила ума – в его свободе. А его свобода – в ясности. Таков Истиносвет. Думай о том, что видишь, а не о том, что видел когда-то. Скрытое от глаз не существует. Скрытое во временах не существует вдвойне. Таков Истиносвет.

– Нет, это не табу, – сказал Биссонет. – Это философия. Примитивный солипсизм.

– Почему же такое знание запретно? – спросил Кратов.

– Оно не запретно. Никто не может запретить другому знать. Но каждый должен запретить самому себе путь мыслей, ведущий в тупик. То, что не видно – тупик, Ложнотьма. То, что прошло, – тупик вдвойне, Ложномрак.

– Значит ли это, что для Аафемт не существует прошлого?

– Это так.

– Но существует ли для вас будущее?

– Чем прошлое отличается от будущего? Посмотри на эту лестницу. Ее спираль замкнута и бесконечна. Можно идти в любом направлении сколько хватит дыхания. Но ты всегда придешь в то место, откуда начал свой путь. Или же никогда и никуда не придешь. Чем дорога наверх отличается от дороги вниз? Ничем, ибо ступени одинаковы.

– Идя наверх, я могу достичь дневного света.