Гнездо орла

Грета знала, что он в самом деле чувствует себя скверно. Так обычно случалось после бесконечной череды бессонных ночей, когда ему удавалось, наконец, выспаться, он еще долго не мог прийти в себя: мучили головная боль, сонливость и отвратительное настроение, и лучше его было не трогать в такие дни.

Около семи она все же передала просьбу Юнити зайти к той на пять минут.

— Зачем? — буркнул Лей.

— Помочь подобрать платье.

— Вы за кого меня принимаете?! — рявкнул он так, что она сразу ушла в соседнюю комнату — пора было и самой одеваться. Сидя перед зеркалом, услышала, как он все-таки поднялся и ушел. Она догадалась, что пошел он к Юнити не ради ее платья.

Роберт вернулся через полчаса и снова улегся. Маргарита, уже одетая, присела возле него:

— Может быть, попросить Керстена заняться тобой? — предложила она. — Прежде всегда помогало.

Он только неопределенно пожал плечами.

— Ты говорил с Юнити?

— Пытался. Посоветовал ей не делать вещей, о которых сама же потом будет жалеть.

— А она?

— А она отвечала, что, по-видимому, скоро выйдет замуж, и тогда мы все сразу успокоимся. Она только не знает, как ей сообщить об этом Адольфу. Вот если бы кто-нибудь другой намекнул… Потому что ведь нужно же его поставить в известность. И хорошо бы, чтоб он одобрил ее выбор. Для нее это важно.

— Что ты ей еще говорил?

Лей приподнялся на локте и посмотрел на нее насмешливо:

— Что подобная суета рассчитана на рядового болвана вроде меня и что она еще раз доказала, как мало знает человека, к близости с которым стремится.

— Она надеется, что ты поможешь ей.

Роберт снова лег и заложил руки за голову.

— Как помочь мотыльку, летящему на огонь? Показать кучу обгорелых крылышек?

— А тебе не кажется, что Юнити другая?.. Что она могла бы быть рядом с ним?

Он посмотрел на нее снова, с усмешкою:

— Зачем ты задаешь мне эти вопросы? К чему ты подводишь меня?

Маргарита отвела глаза:

— Можно я расскажу ей об Ангелике? Правду… Всю.

Роберт поморщился, потом вздохнул глубоко:

— Нет. В крайнем случае я это сделаю сам. Но это будет предательством. Хуже того — мужским предательством, после которого мне станет жить… еще тошней. А теперь, извини, я все-таки разденусь и лягу. Завтра еще в трех местах выступать.

— Когда же ты побудешь с нами? — тихо спросила Маргарита. — Дети так этого ждут.

— Я знаю. Я постараюсь. Да… пока помню… Может быть, купим в окрестностях какой-нибудь дом, если для тебя здесь чересчур… много удобств?

— Разве в окрестностях есть свободные дома? — удивилась Маргарита.

— Для меня освободят… Тьфу! Ладно, считай, что я ничего не говорил! — Он нащупал ее руку и слегка сжал. — Извини.

«Маленькое домашнее торжество» едва ли могло бы получиться только домашним, как того хотела Юнити.

Но из мужчин в Бергхофе оставались сам фюрер, Гесс, братья Борманы, Геббельс, Геринг, Лей и Риббентроп, остальные разъехались. А из дам — Эльза, Юнити, сестры Браун, Магда Геббельс, Маргарита и Хильда Фат.

Когда все собрались в большой гостиной, камердинер Гитлера Гейнц Линге шепнул Маргарите, что фюрер просит ее заглянуть к нему на минутку. Линге провел ее в спальню Гитлера, где тот встретил ее, стоя посередине с озабоченным выражением лица.

— Извини, детка, — начал он, но тут же широко улыбнулся. — Позволь тебе заметить, что ты прелестна. Ты стала настоящей красавицей! — Он вздохнул. — Извини, что я тебя позвал… Но я прикинул состав гостей, и тоска взяла. Все дамы — чудо, но, что делать с «худшей половиной»? Просто как нарочно подобрались! Вот, сама суди: Геринг ненавидит Геббельса, Геббельс не переносит Геринга и открыто третирует Риббентропа, а тот презирает Бормана, которого, впрочем, все не любят. А главное — никто ничего не желает скрывать! Твой брат же, хотя и уживается со всеми, но вечно сидит с невозмутимым видом и наблюдает. Подозреваю, что он при этом смеется про себя, как сейчас… это делаешь ты. Я бы тоже посмеялся, но… мне неудобно перед леди Юнити. Если бы меня предупредили, я бы как-нибудь позаботился о другом составе. Единственный, на кого я рассчитывал, это Роберт, а он, оказывается, замечательно придумал: послать все сборище к чертям и улечься спать. Да нет, я знаю, насколько он вымотался, но… Но я просто не представляю себе, как быть!

Он снова вздохнул и начал расхаживать.

— Я попробую его разбудить, но едва ли от этого кому-то станет веселей, — ответила Маргарита.

Гитлер нахмурился:

— Да, свинство, конечно… Но есть еще одно обстоятельство. Я не мог придумать, что ей подарить, и вот… — Он подошел к Маргарите и разжал перед ней ладонь. На ней лежал золотой значок Почетного члена НСДАП.

— Иностранных граждан мы обычно в партию не принимаем, но для нее можно сделать исключение. И Рудольф того же мнения. Она этого давно хочет. Позже мы проведем церемонию в официальной обстановке, а сегодня Лей, как руководитель орготдела партии, мог бы просто вручить ей значок и поздравить.

— Я поняла, — кивнула Маргарита.

Она взяла значок и вышла, не поднимая глаз. Гитлер почти минуту глядел ей вслед, потом точно очнулся.