Гнездо орла

При упоминании этого последнего имени красивое лицо генерала Удета приняло злобно-брезгливое выражение. Это была одна из тех эффектных гримас, которым знаменитого аса обучили в двадцатых годах в Голливуде, когда он снимался там в лихих боевиках. Но он тут же улыбнулся своей белозубой улыбкой:

— Слушай, а ну их всех, а? Я тебя сто лет не видел. Может… Нет, нет… — Он сделал протестующий жест. — Ты у нас теперь трезвенник! Я не об этом. Съездим на аэродром. Я тебе такую штуку покажу.

— Хочешь сказать, что у тебя Ju-88 уже пикирует? — улыбнулся Роберт.

— Во-первых, пикирует, — обиделся Удет. — Укрепили фюзеляж, установили тормоза…

— А скорость, а высота полета!? А вес? Тонн двенадцать набрал, то есть — в два раза?

— Да погоди, я не о нем. Помнишь, еще покойный Вефер все твердил о четырехмоторном Хе, чтоб бомбить Англию? Так вот, я поставил Хейнкелю задачу, чтобы его 177-й пикировал с углом атаки в шестьдесят градусов, а?! Каково?

Пауза. На лице Лея появилось то же выражение, что и у авиаконструктора Эрнста Хейнкеля, перед которым сумасброд Удет поставил эту заведомо невыполнимую задачу, да еще и в форме приказа. Тридцатитонные «Хейнкели-177» не могли пикировать — это было ясно, как дважды два.

— Основные испытания через полгода, но кое-что я тебе покажу уже сейчас.

Поскольку Лей все еще молчал, Удет схватил трубку и в своей экспрессивной манере позвонил Хуго Шперрле, бывшему командиру легиона «Кондор» — «герою-устрашителю» (автору концепции авианалетов для устрашения), тому самому, кто засыпал маленькую Гернику взрывчаткой, за час превратив городок в кровавое месиво.

Шперрле только что получил чин генерала и находился вместе с фон Рейхенау в особом фаворе у Гитлера, называвшего обоих «моими двумя самыми звероподобными воинами».

Когда Лей и Удет приехали на учебный аэродром в Бабельсберге, генерал Шперрле уже дожидался — двухметровый квадратный детина с пудовой челюстью, наезжавшей на каждого, кто приближался, как танк. «Вот кого следовало бы фюреру захватить с собой на переговоры к впечатлительному Шушнигу[2], — весело подумал Лей. — Пожалуй, стоит подать идею».

— Послушай, а кто подал идею… меня сюда привезти? — неожиданно спросил он из машины уже вылезшего Удета.

— Герман, а что? Да я и сам собирался, — наивно отвечал тот.

Роберт тоже вылез и пошел к ангарам. Эрнст Удет, это перезрелое дитя, был совершенно безопасен для Геринга в качестве заместителя, поскольку мало о чем задумывался всерьез.

У Лея недавно состоялся секретный разговор с Мильхом и Кессельрингом, командующим третьим авиационным округом, и оба интригана, которых Геринг намеревался сшибить лбами, сошлись в одном: четырехмоторный стратегический бомбардировщик сожрет не только казну ГТФ, но постепенно оставит и все Люфтваффе, что называется, «на бобах». С другой стороны, без такого самолета нечего было и думать о войне, предположим, за Уралом. Разбившийся летом тридцать шестого года Вальтер Вефер, в свое время добросовестно изучивший «Майн Кампф», прекрасно понимал, что не реванш за Версаль нужен фюреру, а «жизненное пространство», то есть Россия. Полторы тысячи миль от ближайшего к границам СССР аэродрома — вот какова должна быть минимальная дальность полета, и Ju-89 (Юнкерс-89) и Do-19 (Дорнье-19) — два прототипа «уральского» четырехмоторного бомбардировщика — были почти закончены, оставалось лишь увеличить скорость… Умнице Веферу почти удалось убедить Геринга и Мильха, не понимавших роли дальней авиации в предстоящей войне, но 3 июня Вефер разбился… И кто теперь так же настойчиво и последовательно станет гнуть ту же линию: сибарит Геринг, интриган Мильх или экс-трюкач Удет?! А он, Роберт Лей, сам летчик, все это ясно понимая, все-таки свел Мильха и Кессельринга, чтобы они договорились, и все усилия Вефера пошли псу под хвост.

Всякий раз впадая в подобное «раздвоение», Роберт начинал как-то тупеть и терять к происходящему интерес. «Нужно было нам в ресторан ехать, а не сюда», — думал он, наблюдая, как из ангара выкатывают Не-177 — махину с четырьмя попарно соединенными передаточным механизмом двигателями, на которые приходилось два винта.

— При минимальной пикировке все это развалится в воздухе к чертям собачьим, — зло сказал он Удету. — А если еще утяжелить эту дуру телесами Шперрле…

— Я сам его подниму, — хвастливо воскликнул Эрнст, но Лей схватил его за плечо:

— Знаешь, иди на хер со своим трюкачеством!

— Я за четыре года испытаний ни одного ребра себе не сломал, а вот кое-кто…

Роберт плюнул.

— Ладно, шучу, — добродушно хмыкнул Удет. — Я вызвал опытный экипаж… Эй, кресло рейхсляйтеру! — крикнул он адъютантам.

Не-177 тяжело, брюхом, пополз по взлетной полосе, медленно, с надрывным ревом поднялся. Роберту показалось, что самолет начал весь ритмично подрагивать, однако тут же понял, что это у него самого так кровь колотится в висках. Самолет шел ровно.

— Все, генерал, сажайте! — сказал он Шперрле, державшему с экипажем связь. — Достаточно!

— Одно пике, щадя нервы рейхсляйтера! — приказал Удет. — Но угол шестьдесят!