gnezdo_rovno.doc

Брызгалову было приказано побыстрее проникнуть на Урал, отыскать инженера Саврасова, сказать ему три слова: «Шифр 17 апреля», получить информацию и вернуться обратно к капитану Гюберту. Для этого ему и выдано было служебное удостоверение,паспорт и командировочное предписание на имя агента снабжения Старопокровского завода. Документы принадлежали одному из расстрелянных гитлеровцами советских граждан. Из пятидесяти пяти тысяч рублей – сорок Брызгалов должен был передать Саврасову, а пятнадцать оставить себе.

– Вы знаете Саврасова?– спросил я.

– Нет.

– А где обитает капитан Гюберт?

Брызгалов назвал небольшой районный город,оккупированный гитлеровцами. Но Гюберт живет не в самом городе, а примерно в километре от него, в лесу, в бывшем детском санатории. В распоряжении Гюберта имеется небольшой штат из двадцати–двадцати пяти человек,и среди них двое русских. Фамилий их Брызгалов не знает.

– Может быть, знали, но забыли? – спросил Коваленко.

– Совсем не знал, – ответил Брызгалов.– Мне с ними не разрешали…

– Сколько времени вы пробыли в резиденции Гюберта?

– Восемь месяцев. С декабря прошлого года. И никуда не выходил. Вся территория обнесена колючей проволокой в три ряда,круглосуточно охраняется, подходы заминированы. У них там все свое: и кухня, и баня, и радиостанция, и электродвижок…

Он докурил цигарку до самых губ, аккуратно положил окурок на пол и затоптал ногой.

– Что вы должны были сказать Саврасову при встрече?– спросил я.

– Ничего.

– То есть?

– Вначале ничего. Я должен был показать ему вот этот кусок фотокарточки, и все.

– А потом?

– А после того как Саврасов мне покажет вторую половинку, сказать ему: «Шифр 17 апреля».

– Что это значит?

– Не могу знать. Капитан Гюберт не сказал мне об этом ничего…

– Выкладывайте все!– жестко сказал Коваленко, глядя прямо в лицо парашютисту.

Брызгалов рассказал, что он обязан был выслушать Саврасова, хорошенько запомнить все,что тот скажет,и,не теряя времени, возвратиться с докладом к капитану Гюберту. Капитан в ближайшее время не намерен переносить свою резиденцию,по крайней мере, к такому заключению пришел Брызгалов. Возможно, что Саврасов снабдит его новыми документами, командировкой в прифронтовой район. Возвращаться Брызгалов должен через линию фронта на том участке, где ему указано. Он назвал это место. При встрече с первым же гитлеровцем надо сказать пароль: «Ахтунг, панцер!», что в переводе означает: «Внимание, танки!», и потребовать, чтобы его доставили к гауптману Гюберту. На участке передовой, где обусловлен переход, пароль, данный Гюбертом, будет известен командирам германских частей.

– А кто вас свел с Гюбертом?

– Он сам приехал в штаб танковой дивизии и забрал меня,– ответил Брызгалов. – Нас сопровождала охрана и солдаты фельджандармерии.

– И Гюберт сразу отвез вас в свою резиденцию? – спросил я.

– Нет,– ответил Брызгалов.– Меня еще месяца два держали в кутузке жандармерии.Вытребовали из Бреста сохранившиеся судебные дела, все проверяли. Гюберт время от времени приезжал беседовать со мной, а в декабре забрал к себе.

 2. КОМАНДИРОВКА

Прошло три дня. Ничего нового Брызгалов не рассказал. Подполковник Фирсанов позвонил в Центр. Выслушав его, Центр предложил допросы временно прекратить и сообщил,что на днях к нам вылетит полковник Решетов. Кто такой Решетов– никто у нас не знал.

Полковника мы встретили утром на фронтовом аэродроме.Это был рослый хмурый человек, судя по его выправке– в прошлом строевик. Представившись и поздоровавшись с нами, он уселся в машину рядом с шофером, наклонился вперед к ветровому стеклу и молчал всю дорогу до штаба. Я сидел сзади, и в глаза мне бросилась одна особенность: правой рукой Решетов все время старательно массировал кисть левой. Эта кисть была заметно бледнее правой, суше и помечена большим белым рубцом, идущим по тыльной стороне.

В рабочей комнате Фирсанова он уселся на маленький жесткий диванчик, прижавшийся к простенку между окнами, расчесал свои густые волосы и расстегнул воротник гимнастерки.

– Садитесь, товарищи,– сказал он нам– подполковнику Фирсанову, майору Коваленко и мне.

Его спокойное хмурое лицо со сросшимися на переносице бровями казалось утомленным.

Пауза затянулась. Полковник курил. Мы ждали.

– Где парашютист?– спросил наконец Решетов, потирая больную руку.

– Во дворе, рядом,– ответил Фирсанов.

– Где его лучше допросить: там или здесь?

– Только у меня, там негде.

– Распорядитесь, чтобы его привели,– приказал Решетов.

Я, как младший по званию, вышел и через несколько минут возвратился с Брызгаловым.

За эти дни Брызгалов немного отошел,отдохнул,глаза его, тогда, при первом знакомстве в колхозе, показавшиеся мне очень маленькими, теперь как бы увеличились и смотрели с некоторой наглецой, словно он уже считал себя в полной безопасности.

– Садитесь,– бросил ему полковник.

Брызгалов осторожно сел.

Решетов несколько секунд молча смотрел ему в глаза. Брызгалов поежился под его тяжелым взглядом, как жук, наколотый на булавку, потом нервно передернул плечами и уставился в пол.

– Вас готовил к переброске Гюберт?– спросил Решетов.