Гнездо там, где ты. Том I (СИ)

— Квинт? — воскликнула я и медленно, чтобы не пролить содержимое сосуда, повернулась, хлопая глазами от резкого контраста между ярким полуденным освещением двора и полумраком хижины. Ну кто же ещё?! Мой пациент стоял по пояс обнаженный, благо дело, что в штанах, и нагло ухмылялся.

— Такая красота гибнет посреди болота! — нарочито вздохнул воин. Ладони его легли поверх моих, сжимающих плошку, и поднесли её к губам. Не отрываясь от меня, он выпил эликсир. Вдруг резко отшвырнул сосуд, схватил меня в охапку, притянул к груди так, что ноги мои повисли в воздухе, и со смехом закружил по комнате. Черти плясали в его зеленых с янтарными бликами глазах, и невозможно было оторваться от их завораживающей пляски. О! Это был уже не тот немощный легионер, силы которого были опустошены смертельным ранением. Пышущий здоровьем, дьявольски притягательный в своей дерзости чужеземец, твердо стоящий на бренной земле, словно ветку удерживал меня одной рукой. Чуть надавит и пополам переломит.

— Пусти, — приказала я, но мой призыв больше походил на блеяние жалкой овцы, чем на требование уверенной в себе женщины. Чёрт! Почему в его присутствии я постоянно попадаю в конфузные ситуации, а ещё чаще — робею? Определённо мне легче ещё раз встретиться с одноглазым, чем противиться магнетизму аврановых глаз. А он, будто понимая это, ещё крепче стиснул меня одной рукой, свободной же… бесстыдно схватил за задницу.

Я задохнулась от возмущения. Это неслыханно! Он вообще соображает, с кем он?! Я что ему, девка дворовая, или, быть может, сама перепутала заклинания и вместо чар забвения на сон наложила заклятие скудоумия? Да мыслимое ли дело ведьму за задницу хватать?! Как нельзя кстати вспомнилось предостережение отца об осторожности с воином. Уж не это ли он имел ввиду? Тогда чего, спрашивается, я рот раззявила и молчу? Опомнившись, я забарабанила кулаками по его плечам и выпалила:

— Да пусти же! Не было про меж нас уговора лапать меня.

— Верно, не было, хотя я очень даже не против, нимфа, — смеялся он, но видя моё недовольство, неохотно убрал руку.

— То-то же. А теперь немедля поставь меня на место, — указала я пальцем на пол, сердито хмуря брови и чувствуя, как на щеках вспыхнул румянец.

— И не подумаю, — лениво улыбаясь, заявил он.

— Что? — я настолько растерялась, что не нашлась, что сразу ответить.

Он же, воспользовавшись моим замешательством, продолжил: — Нимфа, я обещал тебе, что буду нежным и ласковым, если вытащишь меня с того света, помнишь?

— Смутно.

— Зато я всё прекрасно помню, — посерьёзнел он, и бесшабашная улыбка сошла с его губ.

Я испугалась, что заклятие не сработало, и он помнит свой сон — воспоминание о матери.

— Что ты помнишь? — произнесла я, затаив дыхание.

— Помню, что ты ответила на мой поцелуй.

Квинт не спросил напрямую, но в сдержанных его словах неприкрыто звучал вопрос: — “Почему?”

В обоюдном молчании я рассматривала красивое, спокойное мужское лицо, на которое время скупо нанесло жесткие штрихи одинокой усталости, и мне до одури, до зуда в пальцах хотелось разгладить каждую чёрточку так, чтобы вновь вернуть ему улыбку. Но на сей раз искреннюю, заразительную, чтобы потеряться в ней всем сердцем, и вместе с ним смеяться над таким нелепым одиночеством в прошлом. Мы внимательно смотрели друг другу в глаза, оба неидеальные, непохожие на многих и многих иных, совершенно разные меж собой по природе, но, с другой стороны, кто же тогда под стать ведьме, если не демон, пусть даже наполовину?

— Поцелуй меня, ведьма… — прошептали его губы.

Глава 25

(ЛОНДИНИУМ)

Алистар

— Ну и мода нынче пошла — чуть что, сразу кулаком по морде. Что-то не очень мне в последнее время везёт, — поморщился я, в темноте оценивая на предмет увечий собственное лицо.

Похвастаться было особо нечем. Один глаз, правда, не пострадал, но вот второй полностью заплыл, и видеть им я не мог. Вновь рассечённые губы распухли. Кажется, досталось и носу. Тошнота и головокружение свидетельствовали о возможном сотрясении, и гул в ушах стоял такой, что не слышно собственной речи. Ко всему прочему, с учётом того, что находился я в кишащем крысами затхлом каменном подземелье, ледяная сырость которого пробирала до костей даже сквозь лужёную эльфийскую кожу, дела мои были на редкость дерьмовыми.