Гнездо там, где ты. Том I (СИ)

Два глубоких вдоха, прежде чем я повернулась к нему. Обескураженный взгляд, растерянное лицо, приоткрытый в удивлении рот. Сейчас, сей упитанный довольством и собственной весомостью в обществе индюк с нелепейшим именем цветка больше всего походил на испуганного простолюдина, вызывая во мне чувство брезгливости, смешанного даже с некой жалостью.

— Ты забыл, дорогой мой, что я в подчинении у Лайнеф Лартэ-Зартрисс. Она и научила, — солгала я ему и с безмятежной улыбкой забрала из рук золочёный кубок, пригубив вино. — Прекрасное вино, господин! Действительно прекрасное!

— Но зачем? — ошеломлённый моим поступком, губернатор с опаской взирал на меня.

— Что зачем? — невинно переспросила я, разглядывая кубок.

— Зачем убивать? Зачем портить хорошую вещь? — это двуногое не желало менять тему разговора.

“Вот именно, вещь!” — хотелось крикнуть мне, а затем расправиться с ним так же, как с его рабой. Однако терпение, Иллиам, всему своё время. На политической сцене появилась новая фигура, некий Вортегирн, который вез в Лондиниум монаха Константа, ныне претендента на трон. Губернатор готовил празднество в бывшей резиденции Клавдия по этому случаю, на котором должен появиться Констант. Но судя по рассказам Крофорда о Вортегирне, сдаётся мне, этот ловкач будет умело манипулировать коронованным монахом, не ведавшим ранее мирских соблазнов и людской подлости в своей уединенной келье. И Крофорд будет той протекцией, которая позволит войти в доверие подозрительного опекуна будущего короля Британии:

— Разве я должна что-то объяснять, если это моя рабыня? Или ты мне её не дарил?! — я изогнула бровь, предупреждая индюка о грозившем развернуться между нами скандале. Губернатор явно не желал со мной препираться из-за рабыни, но и лицо не хотел терять, поэтому, выдержав должную паузу, я капризно надула губки:

— Не будем ссориться по мелочам, дорогой. Скажи лучше, когда же ждать Константа?

— Желаешь развлечений? — с подозрением воззрился он на меня. Какой нелепый вопрос! Кажется, у самца взыграли ревностные чувства.

— О да! — пустилась я в жалобы. — В этом убогом, забытом цивилизацией месте скукота смертная и, если бы не обещание помочь подруге устроиться, ноги бы моей там не было. Это не замок, а настоящий свинарник, дорогой! А местные даже понятия не имеют, что такое элементарная гигиена. Я с содроганием думаю о том, что мне придётся туда вернуться, тем более после той резни, свидетелем которой я стала.

— Так в чём же дело, богиня моя? Оставайся в Лондиниуме.

— Нет, не могу, — вздохнула я. — Долг мой — помочь госпоже моей, или хотя бы попробовать помочь.

Губернатор состроил кислую мину. Определённо, он недолюбливал Лайнеф, но выяснять причины у него я не стала. Зачем? Прекрасно зная вспыльчивый характер подруги и видя, кто передо мной сейчас стоит, выслушивать враньё индюка я не намерена.

— Хорошо, Иллиам. Я обещал тебя познакомить со знатью, и завтра я это сделаю — Констант в городе! — широким жестом он поднял свой кубок. — Но после того, как ты попытаешься исполнить свой долг, богиня, надеюсь, ты согласишься скрасить моё одиночество.

Крофорд. Простофиля Крофорд. Как же он был нелеп в собственном стремлении уподобиться римским цезарям! Гораздо более естественно он бы смотрелся за стойкой какого-либо питейного дома или харчевни. В какой-то момент мне даже стало жаль убивать его, если бы … Если бы не стоящая передо мной пустота …

* * *

Полупрозрачный хитон из златотканой парчи на греческий манер, подпоясанный алой лентой, был призван скорее подчеркнуть, чем скрыть заманчивость очертаний фигуры и груди. Гиматий, шерстяной плащ, что защищал от холода, ровными волнами облегал тело и крепился затейливой фибулой на плече поверх хитона. Убранство завершала высокая прическа с ниспадающими локонами волос, ожерелье и браслет на плече в виде золотой змейки, кольцами обвившей руку. Придирчиво осмотрев своё отражение в отполированном металлическом диске, символизирующем солнце, в руках мраморной скульптуры Афродиты, я осталась довольна увиденным.

После вчерашнего инцидента в купальни, Крофорд не пришёл разделить со мной ложе. К моему удовольствию, кажется, он стал побаиваться моих объятий. Появился же только накануне своего отъезда в теперь уже резиденцию Константа:

— Госпожа моя! — вошёл он в палату, когда я ещё нежилась на ложе. — Я должен проследить за последними приготовлениями. Вся знать начнёт собираться ближе к вечеру. Одень свои лучшие одежды и прихвати это.

На резной столик легла изящная вещица — тканная маска, расшитая позолоченными нитями и испещренная драгоценными каменьями.

— Что это? — в удивлении спросила я.

— Маска, — глаза его возбужденно блеснули, он приосанился и с особой напыщенностью изрек, — это будет необычный праздник для патрициев и патрицианок, богиня. На римский манер. Первый и последний в таком роде в Лондиниуме. Непременно прикрой ею своё лицо.