Гнездо там, где ты. Том II

   Жуткая вонь исходила от страшной поклажи, уложенной на спину Гауры. Два обезглавленных тела, одно сверху другого, были накрепко привязаны к седлу. По одежде погибших Αлистару определил, что это стражи из королевской резиденции почившего императора Константина.

   - Я могу ошибаться, но мне кажется, это oхранники, которых я подкупила в гостиничном домике, - в безжизненном голосе эльфийки звучала глубокая усталость. Она подняла руки ладонями вверх и виновато улыбнулась. Кожа была стёрта в кровь.

   - У тебя есть нож, Али? Я как-то не сообразила взять. Дёргала, дёргала… Люди слишком крепко привязали их. Пожалуйста, обрежь верёвки – не хочу везти в Килхурн новых покойников.

   - Иди в замок. Дальше я сам. – доставая оружие, Алистар поравнялся с лошадью.

   - Нет. Гаура с норовом, может взбрыкнуть. Освободи её лучше поскорее.

   - Чёрт-те что с тобой творится! За сто лет ты настолько переменилась, что порой я задаюсь вопросом, а ты ли это вообще, Cam Verya? Самопожертвование, насколько помню, не входило в число твоих добродетелей, – злился Алистар, спешно разрезая путы.

   - Может, не было причин, советник? – она едва успела отскочить в сторону, когда оба мёртвых солдата кулем рухнули на землю, заваливаясь на бок. Как оказалось, обе головы несчастных были тут же, покоясь на лошади под гнётом собственных тел. Подпрыгивая на мелких кочках, они покатились в разные стороны. Мыском сапога Иллиам остановила одну из них, наклонилась, рассматривая черты изуродованного смертью лица и, присев, вытащила из разинутого её рта нечто мелкое:

   - Али, смотри-ка, Вортигерн нам шлёт привет моими же полу-солидами.

   - Боюсь,ты не доплатила за нашу свободу, дорогая, чем прогневила князя, - мрачно пошутил Алистар. Из перепачканных женских рук он забрал и брезгливо отшвырнул в темноту монету, привлёк к себе жену и непривычно ңадтреснутым голосом произнёс: - Тебе нужно принять ванңу, дорогая.

   - Значит, он объявил клану войну, – тревога морщинкой легла на лоб красавицы. Эльфийка вздохнула. — Не понимаю. Вортигерн мерзавец, но должен понимать, что война с Мактавешем – полное безумие. У князя нет столько солдат.

   - Ты права, солдат у него нет. Зато теперь, благодаря моей оплошности, в избытке украденного каледонского золота, которым он не преминет потрясти перед носом саксонских варваров. Поэтому, дорогая… - в голосе советника зазвучали нотки сожаления, – как бы я не хотел сейчас «до тошноты въедливо» изучать твои прелестные формы в расчёте услышать ответы на мои многочисленные вопросы, мне нужно уехать в Лондиниум. Дипломатия – весьма деликатная наука. Вот мы с Молохом ею и воспользуемся, разъяснив князю бредовость его затеи.

ГЛАВА 9. ДОЧЬ ДРУИДΑ.

   - Пустишь?

   Ведьма вздрогнула и медленно, очень медленно выпрямилась. Небольшой напольный половичок, который она только что вытряхнула, выскользнул из рук и пёстрым бесформенным кулем тяжело упал на траву. Когда-то она намеренно смастерила его из старой своей одежды, штопанной-перештопанной и в итоге непригодной, ибо давно прошло то время, когда простенькие детские платьица были великоваты и висели на ней, будто на длинном неказистом пугале с огромными фиалковыми глазами, полными доверия и любопытства ко всему окружающему. Тогда деревья казались большими, люди – добрыми, а деревенские мальчишки, смеявшиеся над худой девчонкой, просто глупыми дурачками, не стоящими её слёз. Тогда ещё была жива мама…

   Αлекса отрешённо смотрела на олицетворяющий её детскую наивность половичок, о который ежедневно вытирала ноги, и прислушивалась к тяжёлому мужскому дыханию за спиной. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы знать, кому оно принадлежит. Зачем , если и так знала? Знала , потому что всё это время была уверена, он придёт. Знала, потому что ждала и страшилась его возвращения. Каким-то своим ведьмовским чутьём Алекса чувствовала , что будет нужна ему. В самоё трудное для него время воин обязательно придёт к ней со своей болью. И ещё она знала, что никакими снадобьями и заговорами не сможет излечить его душевную хворь, разве что только утешить.

   Сытый и дремавший под старым тисовым деревом Север приподнял громадную морду, взглянул на Квинта, убеждаясь, что это именно он, и зевнул, широко разинув клыкастую пасть, после чего вернулся к своим полным беспокойства волчьим снам.

   «Предатель блохастый, – мысленно укорила его Алекса. – Чуял, что приближается, так хоть предупредил бы, паразит!»

   Север только недовольно фыркнул, что возможно было понять не иначе, как: «Нет уж,тėперь сама разбирайся. Пост сдал».