Гнилое дерево

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Гарнов Влада.

– Нет. Разрешите отбыть?

– Бывай-бывай.

Обменявшись отданием чести, они разошлись по разным самолетам. Владиславу тоже не понравилось, что Говоров, молчавший на разборе в Генштабе и не пытавшийся даже защитить его от необоснованных нападок Жукова, зачем-то приглашает его на совещание командармов. Не по Сеньке шапка!

Полет до Лазов прошел нормально, немцев на этом участке уже нет. Их «мессеры» сюда более не достают. Наконец-то дома!

Обняв Барби и посмотрев на спящую дочь, он пошел ужинать с женой и делиться последними новостями. Штаб корпуса сейчас находился не здесь, а в Нассавене, здесь размещались лишь тыловые службы. Собственно, по их душу Владислав и приехал в Осовец, но все это завтра. Семья есть семья.

Устроив поутру маленький разнос всем службам штаба корпуса, Владислав уселся читать многочисленные бумаги, заявки, докладные, накопившиеся за время его отсутствия в Осовце. Формально он оставался командиром крепости, хотя его обязанности на месте выполнял его заместитель подполковник Хворостов и новый комендант УРа майор Губанов. Того прислали недавно, они практически незнакомы.

Губанов – небольшого роста, довольно полный лысоватый мужчина примерно сорока лет. Служил комендантом Копорского УРа под Ленинградом. Придирчивый, красноармейцы его побаивались и недолюбливали за это. Так как он еще и не воевал, а гарнизон состоял из опытных бойцов, сидевших в крепости с тридцать девятого – сорокового годов плюс всю войну, то недовольства у старослужащих хватало. Влад решил присмотреться к новому коменданту и погонять его по УРам, которые непосредственно контактировали с противником. Так сказать, обстрелять. А там и решить, что с ним делать. В конце концов, крепость давно стала глубоким тылом, и лишь два УРа находились на линии соприкосновения войск.

Вызвал Губанова, поставил ему задачу выехать в Кольно и Замбрув и доложить о состоянии войск и сооружений там. Коротышка вытянулся, отдал честь, громко, по уставу, ответил:

– Есть! – и выскочил из кабинета.

Владислав связался со штабом корпуса и получил доклад начштаба Корзунова: 1-я гвардейская начала отход в расположение, срок окончания движения – послезавтра, 24 октября, в 16:00.

– Я из Лика заеду в Роминтен, посмотрю, как устроились в хозяйстве Гришина. И передай Константинову, что ему назначен смотр на четвертое ноября.

– Не успеет!

– Он в боях практически не был, все время в резерве, так что пусть не придуривается!

– Владислав Николаевич, большая часть его хозяйства еще в Выштынце.

– Там и проверю.

– Есть, понял, доведу до сведения. Но у меня по плану они должны в Теербудене квартироваться. На их место запланированы не наши части.

– Попробуй согласовать со штабом армии, Виктор Иванович. Там для лошадей места нет, а они тоже в отдыхе нуждаются. И квартирьерам своим выпиши как следует за такой прокол. Поэтому Константинов и тянет с перебазированием.

День прошел быстро и незаметно. Вечером, отправив сводку в штаб армии, получил оттуда ЦУ по поводу завтрашнего дня: напоминание от Гарнова о совещании и разрешение оставить штаб и КП корпуса, передав командование Александрову, новому заместителю. Ехать на совещание не очень хотелось, хотя в бытность командармом 1-й гвардейской Говоров умело проводил такие заседания, на них разбирались ошибки и промахи, допущенные в тех или иных операциях, а не просто раздавались плюшки и пряники. Просто было непонятно, зачем понадобилось тащить его в Лик, когда Генштаб уже осудил его за проведенную операцию. Еще раз макнуть в собственные ошибки? Да, они были, но лежали в другой плоскости. Не хватило духу сказать, что корпус не готов действовать на этом направлении в этом состоянии. Понятно, что замена на ходу командующих фронтами не самым лучшим образом отражается на планах подготовки операции. Даже если сменяет командующего его зам. Конев не успел качественно подготовить наступление, тем более что впервые самостоятельно проводил фронтовую операцию. Чуть поторопился ответить «есть», потом выяснилось, что маловато боеприпасов, мало бомбардировщиков, есть недостатки в подготовке ударных дивизий и корпусов. И противник действовал решительно, наступательно, его боевой дух еще не сломлен. Наступать следовало южнее, там, где максимально его потрепали – у Кольно и Новогрода, но интересы всего северного участка советско-германского фронта требовали усилий именно на участке у Эбельроде.

С таким настроением Влад уселся в бронетранспортер, который через час доставил его в штаб фронта на улице кайзера Вильгельма, недалеко от главной кирхи города. Рядом, в старинном монастыре, расположился штаб 1-й гвардейской армии. Вначале Влад нанес визит новому командарму. Александра Васильевича он обнаружил сразу во дворе монастыря, и по голосу! Тот разносил кого-то, стоя у неработающего фонтанчика внутри каре. Увидев Преображенского, сразу переключился на него. Видимо, разнос был дежурным, дабы не расслаблялись.

– Николаич, приветствую! Как добрался?