Гнёт ее заботы

― Пойдем с нами, ― сказал Кроуфорд

― Дважды пять десять, ― сказал Байрон. Его голос был теперь мягче, словно он рассказывал колыбельную ребенку, ― дважды шесть двенадцать…

Она собиралась ответить, но внезапно ее прервал громкий, мелодично звучащий голос, пришедший из темноты холма.

― Нет, ― пропел он. ― Ты принадлежишь мне, и ребенок твой от меня. Я его отец.

― О боже, ― проскрежетал Байрон и скользнул в карман свободной рукой, ― звучит похоже на Полидори.

Джозефина остановилась. Ее изорванное платье трепетало в зябком ночном бризе.

Она пристально посмотрела на Кроуфорда. Он улыбнулся ей ― а затем резким движением высвободил висящую у пояса веревку и накинул петлю ей на плечи.

Она повернулась и рванулась к арке и царящей за ней темноте, и потерявший равновесие Кроуфорд болезненно рухнул на колени; но он с силой потянул назад, и она растянулась поверх него. Она яростно сопротивлялась, и даже несмотря на то, что Байрон прижал ее коленом ― неуклюже, так как не выпустил факел и не вынул руку из кармана ― Кроуфорд никак не мог набросить на ее извивающееся тело еще один виток веревки. Он слышал, как что-то с шумом продирается вниз по склону, и в отчаянье занес изувеченную руку и наотмашь ударил ее по лицу.

Ее голова качнулась назад, и она безвольно обмякла, и как только Байрон поднялся, Кроуфорд поспешно перевернул ее и туго связал вместе запястья.

Рука, которой он ее ударил, была запачкана глиной. Размазанная вокруг ее рта грязь была глиной. «Она что ела ее»?

Когда он поднял взгляд, Байрон вытащил пистолет и нацелил его мимо Кроуфорда, в сторону деревьев. Свободная рука уверенно держала факел.

Кроуфорд оглянулся в направлении, в котором указывало дуло. Возле дома на мостовой стоял мужчина.

Он был одет в рубаху и брюки столь же изношенные, как и одежда Джозефины; но в отличие от Джозефины он выглядел откормленным, с явственно выделяющимся животом и намечающимся двойным подбородком.

Он презрительно улыбнулся Кроуфорду. ― Я, ― сказал он, ― никогда не позволил бы себе ударить женщину. Я горд, что больше не принадлежу к расе, чьи представители способны на такое.

Джозефина пришла в себя после удара и слабо завозилась под Кроуфордом, и он потянул за веревку, идущую от ее запястий, и, набросив петлю на лодыжки, туго ее затянул. Трясущимися пальцами он начал завязывать узел.

― Полидори, ― слегка дрожащим голосом позвал Байрон. ― В этом пистолете пуля сделанная Карбонариями ― серебро и дерево.

Кроуфорд туго затянул узел и поднял взгляд.

С яростным рвущимся хлопком, который заставил Кроуфорда подпрыгнуть, одежда Полидори клочьями разлетелась во всех направлениях ― и, судя по тому, как заметался свет факела, Байрон дернулся тоже ― и когда пляска света улеглась, Кроуфорд увидел, что на том месте, где стоял Полидори, в воздухе завис, жужжа крыльями, огромный змей.

Он тяжело извивался в воздухе, и его чешуя, словно звенья металлической кольчуги, блестела в неровном свете факела. Длинное рыло распахнулось, обнажая щетку белых зубов, а его неживые стеклянно блестящие глаза переместились с Байрона на Кроуфорда, а затем на лежащую на мостовой Джозефину.

― Не стреляй, ― поспешно сказал Кроуфорд. ― Я встречал их раньше в таком виде ― пули просто отскакивают от них.

― Любимый! ― прошептала Джозефина, широко раскрытыми глазами глядя на змея.

Громко жужжа, существо поднялось в воздух и поплыло навстречу укутанному темнотой склону холма.

Кроуфорду почти удалось поставить сопротивляющуюся Джозефину на ноги, когда мелодичный голос прозвучал снова откуда-то из-за деревьев.

― Ваши пули не смогут меня убить, ― сообщил он, и хотя тон был вежливым, Кроуфорд явственно различил скрывающийся за внешним спокойствием гнев, ― но они могут причинить мне боль. Вы уже один раз ранили меня, Мистер Кроуфорд, в Альпах. Припоминаете?

Кроуфорд не мог больше удерживать брыкающуюся Джозефину. Он рухнул на колени, позволив ей повалиться на него, так что о мостовую ударились его уже кровоточащие колени, а не ее голова. ― Какого дьявола ты не выстрелил, когда был такой шанс? ― с измученным всхлипом спросил он Байрона.

Затем глубоко вдохнул и поднял взгляд. ― Нет! ― выкрикнул он, отвечая на голос.

Он был рад, что существо, очевидно, хотело поговорить, так как ему нужно было время, чтобы подумать. «Могут ли они с Байроном дотащить Джозефину до залива, и использовать защитные свойства морской воды, чтобы продержаться там до рассвета»? «Совсем как дети, ― истерично подумал он, ― которые плавают в пруду, ныряя под воду каждый раз, как над ними пролетает шершень».

Джозефина тяжело дышала, уставившись взглядом в темную чащу.

― С помощью зеркала, ― сказал голос. ― Когда ты отразил на меня солнечный свет.

Об этом Кроуфорд помнил. ― Но это был не Полидори, ― выдохнул он. ― Полидори покончил с собой только в прошлом году.

― Мы не столь разобщенные существа как люди, ― донесся голос. Он засмеялся, резко и звонко, словно зазвенели бронзовые колокольчики. ― Что сотворите единому из сих братьев моих меньших, то мне сотворите.