Гном Хербе и Леший

Самая жирная – от столовой ложки орехового масла.

И самая красивая каша получается, когда её украсишь веточкой сушёной мяты.

– Готово! Садись есть, леший.

Хёрбе достал с полки две тарелки, наполнил их горячей кашей и поставил на стол.

– Вот тебе ложка, леший.

Цвоттель обнюхал непонятную деревянную штуковину и подозрительно спросил:

– Для чего эта загогулина?

Хёрбе рассмеялся:

– Я же тебе сказал, Цвоттель, это ложка. Зачёрпывай ею кашу и отправляй в рот. Вот так, понятно?

– Ха! – воскликнул Цвоттель. – Нужна мне твоя загогулина! Да мой язык получше любой загогулины. Лешие не зачерпывают. Они вылизывают. Гляди!

Гном не успел и ахнуть, как леший Цвоттель сунул кончик языка в самую серёдку горячей каши.

– А-а-а! – завопил леший, хватаясь лапой за обожжённый язык.

Он просто ошалел от неожиданности.

Ни разу в жизни не пробовал он ничего вареного, а тем более горячей каши.

Гному стало его жалко.

– Попробуй все-таки ложкой, Цвоттель, – сказал он мягко. – Зачерпни для начала немного и подуй, чтобы каша остыла.

Цвоттель опасливо глядел на дымящуюся кашу.

Не лучше ли нарвать ягод? И сыт будешь, и язык не обожжёшь. Наконец он решился, копнул ложкой кашу и долго-долго дул на неё, разбрызгивая по столу. Потом осторожно сунул ложку в рот. И застыл, зажмурился.

– Ну как, Цвоттель? – нетерпеливо спросил Хёрбе.

Цвоттель сморщил нос, открыл один глаз, потом второй. Облизнулся.

– Да-аа, – сказал он, – вот, значит, что такое каша. Ничего. Сладкая. Если бы ещё не была такой горячей.

После третьей ложки леший вошёл во вкус. Он быстро опустошил тарелку. Орудовать ложкой он умел ещё плохо и весь заляпался. Клочья каши висели на его животе.

– Надень-ка фартук, леший, – сказал Хёрбе. – Смотри, как ты извозился.

– Не смеши меня, гном! – воскликнул Цвоттель. – Лешие не носят фартуков. А с кашей они расправляются по-своему.

И леший Цвоттель быстро и ловко стал слизывать с себя кашу.

Язык его так и ходил по лохматой шерсти живота и лап.

Через минуту он сидел гладенький, прилизанный и чистенький. Ни крошки каши не осталось нигде.

– Вот так-то, гном! Учись! – сказал довольный и сытый леший.

Пора и вздремнуть

Опорожнив свою тарелку, леший Цвоттель заглянул в горшок на плите. Там оставалось ещё чуть-чуть. И он быстро дочиста выскреб остатки каши.

Хёрбе подвинул ему свою тарелку.

– Не стесняйся, Цвоттель, – сказал он. – Я уже наелся.

Леший расправился и с кашей гнома. Потом с сожалением поглядел на пустые тарелки и вздохнул.

– Лешие едят больше всех на свете, – с гордостью сказал он, – не веришь? Давай побольше хлеба и брусничного варенья. Тогда увидишь, как я могу есть по-настоящему.

Хёрбе пошел в кладовку и принёс полковриги хлеба и банку варенья. В комнате стало совершенно темно. Гном снял с гвоздика фонарь. Зажёг фитиль.

Леший с любопытством наблюдал, как прыгает в фонаре язычок пламени.

– Гном, ты волшебник, – сказал он восхищённо. – У тебя есть домашнее солнце.

При свете фонаря они резали хлеб крупными ломтями и намазывали на него брусничное варенье. Цвоттель ел за двоих.

– Понимаешь, Хёрбе, – толковал он, – у леших такой большой живот, что его не так просто наполнить.

Цвоттель зевнул, потянулся. Глаза его стали слипаться. Он устал от впечатлений и от еды.

Хёрбе набил матрац мягкой травой, положил его на пол у тёплой печки, накрыл простыней. Вынул из шкафа подушку и одеяло из мышиной шерсти. Постель для лешего готова.

Всю жизнь леший провёл в лесу, спал под кустом на свежем воздухе. И вот сейчас, в первый раз, он улёгся в настоящую постель под настоящей крышей. Хёрбе заботливо укрыл его и сам нырнул под одеяло.

Но леший всё не мог заснуть. Он ворочался, кряхтел и наконец сказал:

– Эй, гном! Ты спишь?

– Что ты хочешь, Цвоттель? – откликнулся Хёрбе.

– Я, пожалуй, пойду спать на улицу, под папоротники.

– Тебе здесь плохо, леший? – расстроился Хёрбе.

– Что ты, что ты, гном, просто я ужасно храплю во сне. Боюсь, ты не сомкнёшь глаз до утра.

Хёрбе засмеялся.

– Не волнуйся, Цвоттель, что-нибудь придумаем, – сказал он и надвинул шляпу на самые уши.

– Ладно, – вздохнул леший, – но учти: если не заснёшь сегодня ночью, пеняй на себя.

– А?

– Я говорю: не заснёшь – пеняй на себя! – повысил голос леший.

– Что?

– Оглох ты, что ли? – закричал Цвоттель и, набрав в лёгкие побольше воздуху, гаркнул: – Не заснёшь – пеняй на себя!

Гном показал рукой на свою шляпу.

– Под этой шляпой, леший, я ничего не слышу. Можешь храпеть что есть мочи, – сказал он и повернулся на другой бок. Через несколько минут Хёрбе спал крепким и сладким сном.

Всем, всем, всем – доброе утро!

Ночь была на исходе. Гном мирно посапывал в своей кровати. Леший громко храпел в своём углу.

На рассвете, когда Хёрбе проснулся и по привычке сдвинул шляпу на лоб, его оглушил жуткий грохот. Он поскорей снова спрятал уши под шляпу и огляделся.