Гном. Трилогия

Лыж наштамповали вдоволь, что было — то было, поэтому раздали всем, кто изъявил желание. Конвой, бывший почти поголовно из охраны тех самых лагерей, выразил недовольство тем, что к лыжам, как положено, выдали еще и палки, потому что острые, но руководство отнеслось к их неудовольствию с полнейшим равнодушием. Только глухо пригрозило, с тем же равнодушием, что «дальше будет хуже». С этого момента до некоторых начало доходить, что непонятный марш этот может кончиться не так уж весело не только для спецконтингента. Впрочем, что говорить и делать им объяснили, а они поняли и прониклись.

— Можете бежать, — говорили они, — скатертью дорога. Только до ближайшего жилья тут шестьдесят верст по целине. И то немец пожег‑поразорил, а которые остались, сами сидят голодом… Для остальных — котлопункт через четыре версты, горячая кормежка и чай дадут…

Этот посул неизменно придавал силы даже самым доходяжным. Жизнь обретала смысл, а бесконечное, монотонное движение по заснеженной степи — цель. И вообще, если бы во всей противоречивой истории Южного Марша пришлось выделить главный мотив, то это, несомненно, была еда вообще и знаменитые котлопункты в частности. Надо сказать, что саму по себе идею эту, — превратить жратву в истинный двигатель Южного Марша, — следует всецело поставить в заслугу Хрущеву. Выражаясь высоким штилем, это стало его, персональным Тулоном. И вовсе нечего смеяться: масштаб был, мягко говоря, никак не меньше, а уж последствия — так и вовсе несопоставимы с результатами первой баталии гражданина Буонапарте. И не только идея, осуществление тоже многим обязано его неуемной энергии, обширным связям и, безусловно, незаурядным организаторским способностям Никиты Сергеевича.

Все довольствие нацело сведенных лагерей, до последней крошки, пошло в котел воинства Никиты Сергеевича, и заинтересованным лицам ничего не удалось уворовать. Те, кто попробовал, немедленно оказались в Рядах.

Несколько эшелонов американской тушенки и ячменной муки — в счет «обратного ленд‑лиза», о котором он договорился с Кариной: заокеанские фирмачи ожесточенно конкурировали между собой, поскольку вожделенный товар был обещан тому, кто поставит жратву первым, и — с премией, если срок будет меньше договорного.

Половина захваченного под Воронежем внезапным напуском немецкого продовольственного склада, потому что целиком отобрать у голодных войск не вышло и у него.

Товарищ Сталин, поначалу намеревавшийся только понаблюдать, как будет барахтаться сподвижник, и вовсе не намеренный отрывать на «эту затею» хоть какие‑либо ресурсы, вдруг, в соответствии с какими‑то своими непостижимыми резонами, распорядился «организовать снабжение по тыловым нормам» — как частям на переформировании. Скорее всего, он посчитал опасным, если кто‑то, где‑то вдруг сумеет обойтись вовсе без его распоряжения.

Наконец, вклад завода № 63 в продовольственное обеспечение не ограничился «черными» подшипниками, электромоторами малой и средней мощности, фильтрами и клеями, и, главное, топливными элементами, ушедшими в обмен на жратву за океан.

— Саня, — проговорил Яков Израилевич, — ты же знаешь, как я тебя уважаю, но ты, прости меня, несусветный дурак. Это прямо‑таки что‑то особенное!

— Сказали бы что‑нибудь новенькое. А это я сам знаю. Это я повторяю себе не меньше десяти раз на дню. То есть, вдвое чаще, чем татарин молится. Но в чем, все‑таки, дело?

— В том, что вы могли бы озолотиться, а вместо этого продолжаете работать на дядю. Да, я понимаю, что этому дяде‑таки приходится давать все, что он хочет, но…

— Короче, гражданин Саблер.

— Во‑первых — сахар. Холера мне в бок, если ты не сможешь делать его так же, как делаешь горючее, из куги и щепок. Ты, наверное, не знаешь, но это‑таки неплохой продукт. Хорошо хранится и неплохо меняется на другие продукты. Во‑вторых, я договорился с родственником по линии тети Суламифь, и он передал мне через шкипера эту их плесень. С твоими фильтрами, гражданин Берович, я берусь наладить производство готового пенициллина через пару‑тройку месяцев. И вообще хочу перед смертью вспомнить за свою профессию, что я‑таки провизор и уже не надоедать этим шумным шкицам. Я тебе покажу — что, а ты мне сделаешь — как. Мы с тобой сделаем витаминные брикеты, Саня! Для поддержки сил слабосильных, выздоравливающих, утомленных работой и неисправных по мужской части. А еще это хорошо для поддержки финансов.

— А еще для того, чтобы сесть лет на пятнадцать за нецелевое расходование.

— Знаю. Я просто впал в детство и мечтаю, а ты грубо возвращаешь меня к жестокой реальности.