Гном. Трилогия

Саня ни на секунду не сомневался, что товарищ Сталин хорошо подготовился к этому разговору. И не его первого спрашивает о реактивном двигателе. И уже нашел тех, кто с абсолютным знанием вопроса объяснил ему: дальнейшего увеличения скорости от винтовой тяги и поршневых моторов ждать нельзя. А вот теперь, к третьему или четвертому по счету, он обратился к нему. К производственнику, проявляющему самый пристальный интерес к тому, как количество, качество и соотношение поступающих в войска технических средств войны влияет на ход боевых действий. Сложно, но именно так охарактеризовал бы Саню вождь в качестве источника информации, если бы дал себе труд выразить это словами.

— У меня нет простого и однозначного ответа на данный вопрос, товарищ Сталин. Только анализ вариантов и возможных последствий.

— Слушаю. У нас около… восьми минут до Совета.

— Традиционно считается, что экстренная разработка принципиально новой техники в разгар войны дело вынужденное, рискованное и являет собой плохой признак. Вроде того, что именно таким образом цепляется за соломинку государство. Не секрет, что революционные конструкции на первых порах бывают особенно капризны, неудобны, опасны, ненадежны и очень, очень дороги. Тем более это относится к технике, основанной на совершенно новых принципах.

Беда в том, что иногда это все‑таки удается. В данном случае положение усугубляется тем, что немцы начали работать над такой машиной не позже 38‑го. Последние успехи наших войск на фронте могли напугать немцев так, что они до предела форсируют работы по теме турбореактивного двигателя и соответствующего ему планера. Учитывая их умение работать, они могут получить что‑то вполне работоспособное к концу следующего года. Так что базовый вариант, это запуск в крупную серию машин, обладающих отдельными выдающимися параметрами, но с многочисленными недостатками и весьма мало надежных. Разумеется, это обстоятельство не делает положение менее серьезным. Потому что мы‑то, мы — ничего не сможем противопоставить. Только перетерпеть, покуда будем их доламывать.

— Это если ми им пазволим, — зловеще проговорил вождь, — а ми постараемся нэ позволить.

— Думаю, это — вполне в наших силах, особенно если сознательно принять дополнительные меры. Куда более серьезно другое. Союзники. Надо быть честными перед собой: им‑таки удалось загрести жар нашими руками. — Сталин бросил на него мимолетный, страшный взгляд, но тот, как броней, прикрылся полуопущенными веками. — Когда мы сломаем немцев, то останемся с нашей разрушенной экономической базой в одиночку — против двух самых мощных экономик мира, не затронутых войной, и против двух самых мощных военных машин в мире. Уж они‑то сделают реактивные машины в два счета. Хотя бы для того, чтобы иметь аргументы к тому моменту, когда придется делить Европу. Они заставили нас оплачивать будущую победу по наивысшей ставке, — ну, а наша игра состоит в том, чтобы мы, за нашу непомерную цену, получили надлежащий товар в полном объеме. По возможности, — все. Чтобы они весь свой оставшийся век проклинали себя за собственную хитро… Собственное излишнее хитроумие. Тут уж нам понадобятся все аргументы. Каждый солдат, каждый умелый мастер, каждая разработка, каждое удачное организационное решение. Последнее, в конце концов, вообще важнее всего…

— Таким образом, ваше предложение…

— Так точно. Без надрыва, но четко, в правильном порядке, и не теряя ни секунды.

— Харашё. А каково ваще мнение по работам Вернера фон Брауна?

— Откровенно? Наплевать и забыть на ближайшую перспективу. Практический интерес представляют собой только системы управления, а в остальном… Мы определили конфигурацию шашек, позволяющих доставить две тонны груза на расстояние восьмисот‑девятисот километров. Выбросить груз за пределы атмосферы. Похоже, расстояния свыше тысячи километров также являются вполне реальными. А еще мы только что испытали первые образцы так называемого «предельного твердого топлива», оно эффективнее того, что мы используем теперь, процентов на сорок, но при этом дороже в пять раз…

— А точность?

— На восемьсот километров? — Берович улыбнулся улыбкой веселого палача, любящего незамысловатую, добрую шутку во время работы. — Не пробовали. Тут сам по себе запуск должен быть очень веселым мероприятием. Достаточно… Достаточно грандиозной картиной. Прикажите — проверим. А по расчетам должны попасть в круг диаметром в десять километров. То есть в Садовое Кольцо попадем, а в Кремль — уже под большим вопросом.

Сравнение вышло, мягко говоря, сомнительного свойства, но, в данном случае, товарищ Сталин счел возможным понять его правильно: молодой товарищ ничего такого даже не мыслит, а просто хочет образно и наглядно объяснить.

— Испытания праведите. Подумайте, что там можно сделать с управл ением. И начинайте, начинайте с реактивным самолетом.

— С людьми как?