Гномон

Но здесь и сейчас я усомнилась в том, была ли это фантазия, или я припомнила обрядную песню из своего детства, когда писала бесконечный список дженнаев, или, того хуже, проказливый дух повел мою руку и заставил выписать настоящие заклятия и сокровенные истины небосвода, скрыть их в мерзостной лжи, а теперь, когда какой-то идиот собрал всё в одном месте и построил настоящий Чертог, подобный тому, что я описала, все содержание Свитка стало в некотором роде правдой.

И теперь я сама уже не знаю, что именно говорится в моем свитке? В чем мой секрет? Если я расшифрую список, получу совершенно другое послание? «Дорогая Афинаида, спасибо за одолженную душу. Возвращаю ее в целости и сохранности, может, малость испачканную». Я только играла в божественное откровение? Или откровение сыграло со мной?

* * *

Высокий легионер – теперь я уже думаю, что он выступил скорее не как похититель, а решительный провожатый, приносит мне воды, свежей и холодной. Горло дерет от криков.

– Спасибо, опцион, – пытаюсь угадать его звание.

– Тессерарий [18],– поправляет солдат.

А я думала, что он и так в слишком низком чине. Странно, в легионах редко недооценивают ум.

– А ты не староват?

– Это мой третий заход. По всему выходит, в обхождении я груб.

– Как зовут?

– Гней.

– Что ж, тессерарий Гней, ты мог заметить, что я в обращении тоже не очень.

Он улыбается. От такой улыбки сердце сжимается, во всяком случае, у женщины, которая ищет не только крепкий живот какого-нибудь пастуха. Это знающая улыбка.

Так, успокойся, девочка. Сейчас – правда не время. Я перевожу взгляд обратно на Карася:

– Сципион был в Чертоге.

– Да.

– И ты тоже.

– Да.

– Ты его убил?

Священник аж ахнул:

– Как? Как бы я это сделал?

Ладно, не он. Не похож Юлий Марк на расчленителя – он скорее душитель, сам худой и высокий. Отец Марк подкрался бы сзади с удавкой в руках, уперся коленом в хребет и прикончил бы довольно быстро с такими длинными руками. Но Корнелия Севера Сципиона убили не так. Взгляни на труп: тут нужен топор, или пила, или… ладно, скажем честно, я понятия не имею, чем можно так рассечь тело. Огромные ножницы, вроде портняжных, и руки как у готского воина. Тут нужна силища… Предположим, Сципион стоял неподвижно и без одежды, содействовал в этом странном деле; не потому, что это похоже на правду, а потому, что чем больше он сопротивлялся, тем невероятнее выглядит произошедшее. Тессерарий и двое его солдат с подходящими инструментами и бесчувственной жертвой… м-да. Это становится почти возможным, пока не начинаешь спрашивать, куда подевалась вся кровь и как никто не услышал криков.

– Опиши произошедшее, отец.

– Мы разговаривали. Время от времени ему нужно было заново проверять, что Чертог настоящий, но ему не нравилось находиться внутри. Думаю, ему было не по себе.

– А тебе нет?

– Я чувствовал, будто за мной наблюдают.

Да. Стоять в Чертоге – чем бы он ни был – значит стоять в устье пещеры, из которой выглядывает медведь.

Марк продолжает говорить:

– Но я верю, что Бог видит всех нас, с ног до головы, всюду и всегда. За мной всегда наблюдает Его взор. Я создан из воды, и всякая нечистота видна во мне. Притом я всю жизнь – рядом с изображениями божества и нахожу, что они часто производят такое впечатление. Мне знакомо чувство, когда тебя словно оценивают.

– И находят негодным?

– Неизбежно. Но тут все было иначе: будто колесо мира царапает ось. На миг мне показалось, что я его не вижу, как моргнул. А потом Сципион издал звук. Собачий звук, Мудрая, не человечий – даже на поле боя так не кричат.

Рассеянное замечание, но тессерарий вдруг резко посмотрел на святого отца. Марк был солдатом, прежде чем стал священником? Не верится.

– Я повернулся, и он упал. Хотел сказать, что ощутил на своем лице дыхание, но это уже мой разум приплетает украшения к памяти. В комнате ничто не двигалось. Никакого предупреждения или ощущения движения. И никого другого.

– Одежда, – бросает Гней.

– А что с ней?

– Где она была?

– На нем, разумеется.

Да уж. Выходит, Марк лжет, или мир сломался, или кому-то хватило невероятного хитроумия добиться такого результата. Или все это правда. Или ничто.

– Тессерарий Гней.

– Мудрая?

– Сколько времени прошло с тех пор, как ты видел Сципиона живым, до того, как увидел его труп?

– Четверть часа, может, на две минуты больше.