Гносеология права на жизнь

Такой «послужной» список сведет на нет множество аргументов о защите прав человека. Ведь в этом случае возникнет вопрос, а как защитить права тех людей, которые страдают от аналогичных предков. Не лучше ли осуществить ряд профилактических мер, связанных с недопущением генетически дефектного потомства, в том числе и стерилизацию.

Ответом М. Селезневу стала статья А. Васина «Права человека и призрак евгеники», в которой автор справедливо указывает, что запрет на вступление в брак для генетически неблагонадежных граждан не даст необходимого эффекта в силу того, что дети рождаются и в отсутствие брачных отношений: «Выходит, если быть до конца последовательными в проведении ограничительных мероприятий в сфере брачных отношений, государству придется не только вмешаться в процесс создания семьи, но и поставить под контроль интимную жизнь указанных категорий граждан»[431]. В последующем А. Васиным подробно рассматривается противоречие установления принудительной нравственности концепции естественных прав, международным нормам о правах человека, Конституции РФ.

В то же время проблема высококачественного потомства неумолимо дает о себе знать в современном обществе. В условиях малодетности современных семей, когда асоциальный элемент не задумывается над контролем над рождаемостью, мнение об установлении определенных ограничений становится все более актуальным. Нельзя не вспомнить и Ч. Дарвина: «…человек тщательно изучает особенности и родословную лошадей, скота и собак, прежде чем допустить их к себе. Но если он сам вступает в брак, то очень редко или же вообще не проявляет такой заботы… Причем посредством селекции он мог бы многое сделать не только для совершенствования телесной конституции своего потомства, но и для улучшения их интеллектуальных и моральных качеств»[432].

Следует отметить, что проблема селекционного отбора заложена в различных общественных системах. Однако обращает на себя внимание, что в зависимости от уклада жизни, нравственных представлений, религиозных убеждений поведенческие стереотипы, направленные на развитие естественного отбора в общественном понимании, могут варьироваться. В одном социуме определенное поведение будет считаться безнравственным, нередко преступным, в другом – подобная модель поведения не просто одобряема, а поощряема, в том числе и со стороны государства. Насколько разнообразны стереотипы человеческого поведения, настолько разнообразны представления в обществе о человеческой природе. Нельзя говорить, что тот или иной человек высококачественный с точки зрения биологии, не оглядываясь на общественные представления о полезности-неполезности человека. Тысячу лет назад раб не мог быть равным свободному. Две тысячи лет назад человек со смуглой кожей считал себя выше светлого. Чернокожие повелевали империями, водили армии на завоевания территорий современной Европы. А белый индивид считался ущербным с биологической точки зрения. Житель Древней Эфиопии или Египта рассмеялся бы над тем, что его потомков будут продавать в рабство белые, которые еще будут собирать научные конгрессы, обсуждающие, насколько далеко ушел черный человек от обезьяны. Нельзя не привести слова Людвига фон Мизеса: «Превосходство или низкопородность людей можно установить только на основе личностных ценностных суждений, не поддающихся верификации или фальсификации. Евгеники ошибаются в том, что их кто-то призовет на роль селекционеров, решающих, что следует сохранить в человеческих особях. Они слишком недалеки, чтобы взвесить, какой выбор сделают люди на основе собственных ценностных суждений. В глазах нацистов “бестия со светлыми волосами” – самый совершенный экземпляр рода»[433]. Логически уязвимым местом, на которое обращают внимание очень многие ученые (в том числе и Людвиг фон Мизес), является следующее: родился ли бы, например, Бетховен, если бы законодательство запрещало появление детей в семьях алкоголиков?