Гностики, катары, масоны, или Запретная вера

Даже если мы решим, что передача мыслей подобного рода (обычно известная как «канальная связь») возможна, не получится удостоверить истинность или ложность данного утверждения: используя язык философа Карла Поппера, можно сказать, что оно «неопровергаемо». Невозможно осуществить проверку на соответствие каноническим и даже апокрифическим Евангелиям, ведь большинство современных ученых соглашаются с тем, что значительную часть содержащегося в них материала нельзя возвести к фигуре самого Иисуса. А других, более надежных источников, относящихся к жизни и учению Христа, не существует.

В конечном счете «Курс» имеет ценность, заключающуюся в силе его идей. Тут вновь дают о себе знать многие из тем гностического наследия. По сути, одним из барьеров, мешающих принять «Курс», является ощутимый резонанс с древним гносисом. Наиболее явно этот резонанс ощутим в проповедуемом отношении к видимому миру, который, по утверждению «Курса», нереален и был создан не Богом: «Мира не существует! Это центральная мысль, которую пытается высветить “Курс”».

Согласно «Курсу», мир, видимый нами перед собой, физический мир страданий, утрат и изменений, представляет собой результат первоначального отделения от Бога — или, скорее, веры в то, что отделение от Бога возможно. «В вечность, где все суть единое, прокралась крошечная сумасшедшая идейка, над которой Сын Божий забыл рассмеяться. В результате его забывчивости она превратилась в серьезнейшую идею, и стало возможным ее исполнение и оказание ею реального влияния на ход вещей».

Эта «крошечная сумасшедшая идейка» суть то, что «Курс» обозначает как «эго» — та позиция, которую падший Сын Божий (которым является каждый из нас) занимает в своей обманчивой вере в то, что он может существовать отдельно от Отца. Это «реальное влияние» подразумевает среди прочего создание физического мира и самого тела, «героя сновидений».

До настоящего момента идеи, похоже, переключаются с представлениями классического гностицизма, а также великой гностической ереси. Но «Курс» из этих предпосылок выводит совершенно иное заключение. Если Бог не создавал тот бессмысленный мир, который мы наблюдаем, если для тела не находится окончательной реальности, то тогда единственным адекватным ответом будет попытка взглянуть по ту сторону иллюзий. Не случайно «Курс» говорит о смехе над «крошечной сумасшедшей идейкой» отделения от Бога. «Курс» также учит тому, что единственной здоровой формой ответа на любое проявление сумасшествия в мире будет жест прощения в отношении к нему.

Таким образом, «Курс, пролагаемый в сфере чудес» берет одну из центральных заповедей Евангелий — прощение — и поднимает ее до такого статуса, которого она не имеет и не может иметь в доминирующем христианстве. Если, как учит последнее, мир имеет подлинную онтологическую реальность, то тогда зло, пребывающее в нем, также реально. Тогда прощение становится своего рода расположением, выказываемым недостойному, — такого рода отношение в материалах «Курса» именуется «прощением для уничтожения». «Курс» же, напротив, учит демонтажу иллюзорного феноменального мира посредством «неучитывания» его, посредством проникновения взгляда по ту сторону явлений в действительность, именуемую «подлинным дольним миром». Этот «подлинный мир» пребывает не в некоем тысячелетнем будущем; он присутствует сейчас, в святом «мгновении».

Подход «Курса» к «эго» (так в материалах именуется иллюзорное чувство отделенного «Я») также радикально отличается от гностической позиции. Изначально гностики обнаруживали тенденцию видеть в демиурге реальную сущность, создавшую мир. В позднейших отголосках этого наследия — особенно здесь следует отметить творчество Блейка — акцент сделан на когнитивном аспекте данного мифа: в фигуре демиурга, Уризена, явлено мифологическое изображение тех пределов, которые мозг и органы чувств положили для нашего опыта. «Курс» комбинирует два этих подхода. Демиург, которого «Курс» именует словом «эго», — это не божество, пребывающее где-то вне нас; нельзя сказать, что он находится в некоей духовной стратосфере; это воплощение нашего собственного желания существовать отдельно от Бога.

«Наличный фрагмент вашего сознания — это такая крошечная часть [Вселенной], что, обрети вы восприятие целого, вы бы тотчас увидели — она подобна самомалейшему солнечному лучу, соотнесенному с солнцем, или слабейшей ряби на поверхности океана. В своей удивительной самонадеянности этот едва заметный солнечный луч решил, что он солнце; эта почти невидимая рябь именует себя океаном. Подумайте, насколько одинокой и запуганной должна быть эта крохотная мысль, эта бесконечно малая иллюзия, отделяющая себя от Вселенной. Солнце превращается во «врага» солнечного луча, готовясь пожрать последний, океан наводит ужас на мелкую рябь и хочет поглотить ее.