Го юй (Речи царств)

Перед сражением при Янь чусцы оказали давление[1545] на цзиньские войска, что обеспокоило военных чиновников, которые собирались на совещание. Фань Мянь[1546], занимавший должность дафу для наставления сыновей правителя и сановников, торопливо шедший мимо, сказал: “Разрушим очаги, засыпем колодцы[1547], и что тогда останется делать чусцам, как не отступить!”

Фань Вэнь-цзы схватил копье и, выгоняя Фань Мяня, закричал: “Существование или гибель владения зависит от воли Неба, что ты знаешь, мальчишка! К тому же вмешиваться в разговор, когда не подошла твоя очередь, означает лукавство, которое я обязательно накажу!” Мяо Фэнь-хуан воскликнул: “[Фань Вэнь-цзы] умеет хорошо избегать бедствий[1548]”.

После того как чуские войска были вынуждены отступить от Янь, а цзиньские войска занялись обмолотом зерна[1549], Фань Вэнь-цзы, встав перед лошадью [колесницы Ли-гуна], сказал: “Вы, правитель, молоды и неопытны, ваши слуги лишены талантов, так за что же нам ниспослано счастье, позволившее добиться такого успеха?! Я слышал, что пути Неба бесстрастны и счастье даруется только обладающим добродетелями. Откуда мы знаем, может быть, Небо не даровало счастья Цзинь, а поступило так, чтобы убедить Чу [заняться совершенствованием добродетелей]”[1550]? Пусть правитель и его сановники будут готовы к этому! Ведь добродетель — фундамент счастья. Большое счастье при отсутствии добродетелей подобно толстой стене без фундамента, которая в любой момент может развалиться”.

[155][1551]

Вернувшись из Янь, Фань Вэнь-цзы сказал своему смотрителю храма предков: “Правитель высокомерен, но имеет заслуги. Я боюсь, что одержавший победу благодаря добродетели и тот может потерять ее, так что же говорить о высокомерном! У правителя много любимцев, и теперь, когда он вернулся с победой, эти любимцы обязательно выдвинутся. А если правитель станет выдвигать любимцев, это неизбежно приведет к смутам[1552]. Боюсь, что я окажусь вовлеченным в них, поэтому прошу вас, смотритель храма предков, просите, молясь, смерти для меня, чтобы я умер до наступления смут и не был в них вовлечен”.

Летом на седьмом году правления [Ли-гуна] (575 г. до н. э.) Фань Вэнь-цзы умер. Зимой возникли смуты, которые начались с убийства трех представителей фамилии Ци, а закончились убийством Ли-гуна.

[156][1553]

В результате сражения [при Янь] цзиньцы захватили в плен Фа-гоу, сына чуского вана. Луань Шу сказал княжичу Фа-гоу: “Скажите [цзиньскому] правителю: “Ци Чжи посылал гонцов убедить чуского вана начать сражение пока еще не подошли войска владений Ци и Лу. К тому же, если бы на поле боя не было Ци Чжи, чуский ван несомненно не избежал бы плена. За это я верну вас на родину””.

Фа-гоу сказал [все] цзиньскому правителю, а последний сообщил об этом Луань Шу. Луань Шу[1554] ответил: “Я давно слышал об этом. Ци Чжи, желая поднять смуту, велел Кучэн Шу задержать прибытие циских и луских войск, а сам уговаривал вас вступить в сражение, думая после поражения [цзиньских] войск возвести на престол Сунь-чжоу[1555]. Поскольку этот замысел не удался[1556], он выпустил чуского вана. Так во время сражения юн самовольно выпустил правителя владения Чу, а затем получил от него подарки[1557], разве это не великое преступление! Если ныне вы пошлете его ко двору дома Чжоу[1558], он несомненно встретится там с Сунь-чжоу”. Правитель Цзинь ответил: “Согласен”.

Луань Шу послал гонца передать Сунь-чжоу: “Ци Чжи собирается выехать в Чжоу, непременно встретьтесь с ним”. Когда Ци Чжи прибыл с дружественным визитом ко двору дома Чжоу, за ним следил гонец, посланный Ли-гуном, и оказалось, что он встречался с Сунь-чжоу. В связи с этим Ли-гун приказал Сюй Чжи-мэю[1559] и Иян У[1560] убить Ци Чжи, Кучэн Шу и Ци Ци.

Ци Ци, обратившись к Ци Чжи, сказал: “Правитель несправедлив к нам. Я хочу во главе своих родичей и сторонников напасть на него с двух сторон. Пусть я погибну, но, несомненно, внесу во владение расстройство и поставлю правителя в опасное положение. Можно ли так поступить?”

Ци Чжи ответил: “Нельзя. Как я, Чжи, слышал, обладающий военными добродетелями не поднимает смут, мудрый не занимается обманом, человеколюбивый не ищет сторонников. Пользоваться богатствами, накопленными за счет милостей правителя, употреблять эти богатства для сбора вокруг себя единомышленников и использовать единомышленников, чтобы поставить правителя в опасное положение, значит совершить то, за что правитель уже опоздал убить нас. А какое преступление совершил народ, чтобы умирать вместе с нами? Лучше подчиниться приказу правителя”. Поэтому все трое покончили жизнь самоубийством.

После убийства трех представителей фамилии Ци, Луань Шу убил Ли-гуна, пригласил Сунь-чжоу и возвел его на престол. Это был правитель Дао-гун.

[157][1561]