Гоан трип

Сидя на вершине лепного холма, мы наблюдали за приближающимся к горизонту солнцем. Я чувствовала отрешенность Влада, и это не позволяло мне наслаждаться происходящим. Его безразличие делало меня несчастной.

– Пора, – решительно шепнул он в какой-то момент и начал оперативно готовить необходимую смесь. Меня охватила смутная тревога. Сомнения в том, стоит ли в это лезть, все сильнее одолевали меня. Но в то же время что-то решительное и смелое приняло окончательное решение идти до конца.

Предоставив мне первой выпить подготовленное вещество, Влад подсказал, что сейчас самое время запустить Запрос для этого трипа. Такое путешествие является очень значимым и глубинным общением с Высшими Силами, из него всегда возвращаются с ценным ответом или указанием. Я беспокойно начала размышлять, чего я хотела бы получить от этой затеи и решила спросить у Высших Сил, в чем суть наших с Владом отношений и как бы нам научиться делать друг друга по-настоящему счастливыми. Это то, что мне действительно хотелось узнать, но запрос никак не формулировался. Я не чувствовала в нем силы. Внутренняя тревога все усиливалась. Вместо радужных красок мира, о которых рассказывал Влад, мне все больше лезли в голову странные мысли и тревожные воспоминания. Какое-то неуловимо знакомое состояние не оставляло меня в покое. Оно мне страшно не нравилось, от него хотелось бежать или каким-то образом избавиться. Наконец, я решилась обернуться к нему лицом и посмотреть, что же таится в этом мучающем меня страхе. Внезапно мне вспомнился мамин рассказ о том, как однажды, когда она была беременна мной, отец довел её до такого отчаяния, что она была готова покончить с собой. Она безумно любила его тогда и носила в себе дочку, о которой он мечтал. Эта беременность давалась ей очень тяжело, стоило огромных усилий и постоянных ограничений, чтобы удерживать плод. Отец очень дорожил этим, но иногда он вдруг становился к ней настолько холодным и отстраненным, что она впадала в отчаяние и часами безутешно рыдала, не в силах что-либо ему ответить. Это воспоминание вдруг развернулось передо мной так явно, что я буквально физически прожила ту бесконечно глухую боль, которую испытывала тогда мама.

Я постаралась поскорее отвлечься от этих чувств и внимательно посмотрела на уходящее солнце. Краски не стали ярче, но обрели какой-то иной, гораздо более глубокий смысл. Они придали мне смелости и душевных сил, чтобы следовать дальше.

Постепенно измененное состояние сознания и тела все более охватывало меня. Во мне начало пробуждаться что-то гибкое и извивающееся. Влад заметил, что у меня начались необходимые процессы, и сообразил, что пришло время поскорее спускаться вниз, иначе дальше мы уже будем не в состоянии этого сделать. Стремительно добравшись до нашего рикши, мы сели и скомандовали везти нас обратно. Дорога длилась не более двадцати минут, но за это время принятое вещество развернуло свое действие по полной программе. Я чувствовала, как стремительно перевоплощаюсь в какое-то невиданное ползучее животное. Во мне вновь пробуждалась сексуальная страсть, но теперь она звучала иначе, в ней появилось что-то земное и плотное, она была предельно раскрепощенной и всеобъемлющей. Тело стало необыкновенно горячим. Появилось чувство тотальной раскрытости. Голос стал глубоким и немного шипящим.

Мы еле удерживали адекватность, чтобы добраться до места и выйти из рикши. Казалось, что мы дикие животные, и нам нужно как можно скорее убраться подальше от людей, иначе они нас разоблачат и уничтожат. Мы двинулись в сторону храмовых комплексов. Специфичное состояние все усиливалось, и теперь уже я ощущала себя совершенно тяжёлой и текучей, мне хотелось раздеться, лечь на землю и ползти… Все тело стало как будто плотным, расширенным и вязким. Оно так и вилось вокруг Влада, стремясь всецело завладеть им, но я по-прежнему замечала невыносимую отстраненность с его стороны. Это раздражало меня каким-то иным, необычным образом. Вновь и вновь я стремилась завладеть его вниманием. В какой-то момент я осознала себя мощной вязкой трясиной, которая так и норовит поглотить его целиком. От этого образа мне даже самой стало забавно. Я откуда-то знала, что хоть это проявление и звучит нелестно, но в нем есть что-то по-настоящему естественное. Для меня вдруг открылось, что это состояние и есть оборотная сторона женского начала, связанного с энергией материального мира. Действительно, я чувствовала себя самим воплощением живой материи, плотной и текучей, темно-коричневой, как плодородная почва. Я стремилась к Владу, как к надежному стержню, способному направить меня должным образом, в соответствии с его мужской волей, волей настоящего Творца. Но в этом не было робкой покорности, в этом был вызов его мужскому началу, способному усмирить и направить меня, а иначе я сама безжалостно поглощу его и пойду дальше, на поиски более сильного Властителя. Ведь задача живой материи быть воплощенной в достойную форму, то есть следовать ясному замыслу творца, и она не прощает оплошностей.

Зрачки настолько расширились, что глаза отлично видели даже в полной темноте. Комары беспрестанно впивались в наши горячие, наполненные кровью тела и, в конце концов, пришлось вернуться в поселок, чтобы намазаться мазью от комаров и накинуть на себя побольше одежды. Впрочем, это была идея Влада, лично мне совершенно не хотелось никуда идти, мне нравилось быть там, где я находилась в данный момент. Меня одолевала не свойственная для моего обычного состояния инерция. Пока мы плелись к нашему жилищу, волна еще большей сексуальности вдруг прямо-таки накрыла меня с головой. В этом было продолжение все той же сути живой материи. В этой похоти проявлялась бесконечная сила земли или, говоря терминами восточных учений, энергия первой и второй чакры. Позже я поняла, что опыт такого расширения самой нижней чакры был неспроста. Если уж говорить о том, чего мне не хватало в сравнении с той самой Еленой, которая сейчас всецело занимала Владины чувства, так это именно развитых нижних чакр, которые выражаются в огромной жизненной силе, похотливой сексуальности и невероятной уверенности в себе, способности заполнять собою все пространство. Поэтому само это состояние и было подсказкой, что мне стоит в себе развить, усилить, чтобы стать более органичной и сильной в целом.

Как ни странно, но в этом особом состоянии я была настолько сонастроена с Владом, что ощущала его Елену почти так же, как он сам сейчас вспоминал о ней. Впрочем, может быть, я вообще считывала ее образ из абсолютного трансперсонального пространства, в этот момент я ощущала ее образ так, как будто временами сама обретала ее форму, ее образ и состояния. Я чувствовала ее Природу и понимала, что в ней так влечет Влада. В этом смысле его идея о гареме была не так уж и безосновательна. Трудно представить себе женщину, у которой чакры были бы настолько развиты, как нижние у Елены и верхние у меня.

И вот сейчас я сама была буквально воплощением земных энергий. Меня вводило в неслыханное наслаждение каждое движение. Временами импульсы глубокого сексуального удовольствия, едва граничащего с оргазмами, прокатывались через мое тело вообще просто так, по мере неторопливого передвижения по поселку, в ответ на каждый осторожный шаг. Они вырывались непроизвольным стоном так, что более адекватному Владу все время приходилось меня одергивать.

Наконец, мы добрались до какого-то кафе и разместились на лежачих местах. Играла индийская музыка. Кушать ничего не хотелось, но вот лежать, смотреть по сторонам и слушать музыку было невообразимо приятно. Дело в том, что в таком состоянии чувственное восприятие мира очень меняется. С одной стороны, то, что принято считать твердым и очевидным, как говорится, таким, «что руками потрогать можно», становилось не таким уж и однозначным. Границы восприятия размывались, и не оставалось вообще ничего однозначного. С другой стороны, такие, казалось бы, нематериальные явления как звук или, тем более, энергетика, теперь становились очень даже ощутимыми. Звуки были такими же материальными, как столы и чашки.

Играющая музыка буквально воплощалась в явных прикосновениях к моему телу. Это было скорее глубоким чувственным массажем, чем просто приятным прослушиванием незатейливой мелодии. Чьи-то резкие голоса доносились до меня неприятными ударами, а дразнящий звук флейты доставлял самое что ни на есть чувственное, почти оргазмическое наслаждение. Звуки барабанов, казалось, мягко похлопывали меня по животу, а гитара заставляла содрогаться от перекатывающихся по спине вибрирующих волн.

Вновь оказавшись на улице, мы совершили еще несколько неторопливых кругов. Влад обратил мое внимание на то, как очевидно сейчас звучит энергетика всех явлений. Проходя мимо коровы, мы явно почувствовали спокойные, но сильные вибрации глубокого умиротворения. Пройдя немного дальше, мы ускорили шаг, поскольку в каком-то месте было очень неприятно оставаться дольше. Подходя в десятый раз к светящемуся кафе, мы вновь приостановились, поскольку что-то волшебное, мягкое и нежное так и звало войти внутрь. Внутри же этого ощущения уже не было, отчего нам не хотелось там задерживаться. Я ощущала себя полупрозрачной, почти нетелесной. Казалось, что мы какие-то Духи, которых земные люди почти не ощущают, и мы можем свободно перемещаться в пространстве куда пожелаем, пробуя его разные свойства. По мере перемещения в нем мы как бы растворялись, временно обретая в себе качества тех фрагментов среды, которые мы миновали. Городская улица теперь совсем не казалась так равномерна, как представляется обычному взору – свет фонарей, мысли прохожих, состояния коров, различные звуки – все это сплеталось между собой, качественно меняя фактуру пространства. Мы как бы проходили сквозь всё это, пропуская через себя встречающиеся явления, ощущая таким образом их свойства.

Наконец, мы добрались до нашего номера, и желание сплестись в едином любовном действе вновь захватило все мое существо. Необходимость в постоянном телесном контакте не покидала меня на протяжении всего нашего трипа. То и дело я прижималась к Владу, ласково поглаживая или обвивая его руками, а он благосклонно принимал мои проявления, поскольку они действительно были исполнены нежности и тепла. Мне было очень важно все время ощущать его присутствие. В этом состоянии для меня вообще все выражалось исключительно в телесных метафорах, поэтому мои прикосновения были своего рода формой общения, гораздо более понятной и красноречивой, чем какие-либо слова или взгляды.

Оказавшись наедине, я вновь потянулась к нему, намереваясь втянуть его в свой чувственный замысел. Однако на этот раз он резко отстранился, встал и сдержанным голосом сообщил, что ему необходимо побыть одному. Это заявление пронзило меня ошеломляющим ударом. На этот раз дело было не в звуке, а в ужасающей сути его слов. Это был удар ниже пояса. «Нет! Только не сейчас, когда я так беспомощна и настолько зависима от него». Это было самое уязвимое состояние, когда сняты все защиты и есть тотальная привязанность к своему партнеру. В любое другое время я восприняла бы это заявление гораздо проще, но вот сейчас оно поразило меня в самый центр. Не успев опомниться, я осознала себя совершенно одинокой, сидящей в пустой темной комнате, в полном онемении… Для меня это была действительно маленькая смерть. Вот она, эта боль, которую я предчувствовала с самого начала! Она заполнила все мое существо, и я буквально задыхалась от невыносимой пустоты внутри. Произошло то, чего я, на самом деле, боялась всю свою жизнь, включая месяцы внутриутробного периода, что тенью прослеживалось во всех моих действиях, домыслах и опасениях, – меня отвергли, бросили тогда, когда я более всего уязвима. Мне казалось, что меня жестоко предали, вонзили нож в самое сердце. Это и был тот самый внутренний страх, который долгие годы не позволял мне идти в по-настоящему близкие отношения.

Но ведь, если посмотреть на эту ситуацию объективно, на самом деле Влад ничего такого не делал. Он заботливо привел меня в безопасное место и попросил немного времени, чтобы побыть наедине с собой. Субъективная реальность тем и отличается, что в ней объективные вещи наделены совершенно другими смыслами. И каждый раз, погружаясь вглубь своего подсознания, мы рискуем встретиться с очень сильными, казалось бы, ничем не обоснованными, но очень значимыми для нас переживаниями.

Я просто не знала, что мне делать дальше. Мое тело неподвижно лежало на кровати и дрожало от пронизывающего холода и пустоты.

Вскоре вернувшись, Влад мягко улыбнулся и обратил мое внимание на то, что он пришел, как и обещал, через пятнадцать минут. Мы вышли на улицу и, немного пройдясь, вошли в какое-то небольшое кафе. Взяв по чашке чая, мы молча посмотрели друг на друга. Влад выглядел замечательно. Его лицо светилось каким-то озарением.

– Ты знаешь, – вдруг начал говорить он доверительным тоном, – только что я получил однозначный ответ на мучавший меня столько времени вопрос. Мне нужно быть с Леной. Я окончательно понял это.

Немая боль и обида тут же вновь коснулись моего существа. Но это уже было не так сильно. То ли оттого, что внутри больше не осталось ничего, что можно было бы еще обжечь, то ли оттого, что этот ответ я уже и так услышала тогда, когда он оставил меня одну.

Мне было ужасно некомфортно здесь, на чужбине, в этом кафе, которое уже закрывается, и служащие всячески намекают, что нам пора убираться отсюда. Я с завистью посмотрела на Влада. Казалось, ему абсолютно комфортно при любых обстоятельствах.

– Как тебе это удается, – наконец спросила я его, как авторитетного учителя, – чувствовать себя как дома, где бы ты ни находился?

– Очень важно по-настоящему любить и принимать себя. Именно это дает надежный фундамент для всего остального. В этом ответ на все твои вопросы.