Гоан трип

Мне вспомнились люди, на которых я сегодня обратила внимание. Вон та девушка, которая добросовестно крутит обручи. Она делает это мастерски, но почему-то в наушниках, под свою музыку, и, вероятно, поэтому кажется очень инородной на этом празднике. Весь ее вид как бы демонстрирует, что ей дела нет до людей вокруг. Между тем расположилась она очень удачно, так, чтобы быть на самом видном месте. Да и трудно не заметить, что она прикладывает немалые усилия, чтобы вращать обручи настолько эффектно. Такое сочетание предполагает, что она, должно быть, проделывает это исключительно ради собственного удовольствия (ведь если мнение зрителей ее не волнует, то зачем же еще?), но вот удовольствия на ее лице не видно вообще. Эта трагикомическая зарисовка почему-то сильно въелась в мою память и всплыла первой же, как только я вернулась к анализу своих недавних впечатлений.

Затем мне вспомнилась другая девушка. Она перемещалась среди людей в каком-то своем специфическом, очень раскрепощенном и творческом танце. Ее тело и лицо были настолько расслабленными, что каждое движение свободно прокатывалось через все ее тело единой волной. Все движения гибкие и очень самобытные. Конечно же, ее хореография притянула мой опытный взгляд танцовщицы. На этом пляже самая высокая концентрация очень талантливых мастеров со всего Мира, будь-то йога, тантра или вариации свободного танца. В ее движениях я видела мастерство. Оно выражалось даже не столько в проработанности тела, сколько в манере подавать себя. Даже в толпе она выделялась и обращала на себя внимание. Она притягивала это внимание не кричащими поступками, а уверенным и ясным заявлением о себе через танец. Наблюдая за ней, зритель невольно погружался в ее Реальность. Я считаю, что именно в этом и есть суть искусства – в способности погрузить зрителя в качественно новую, выразительно оформленную реальность. Другое дело, какая Действительность транслируется мастером. Признаться, ее образ был мне чем-то неприятен. Я бы описала его как очень расслабленный, густой, текучий и поглощающий. В этом угадывалась какая-то липучая, ненасытная навязчивость – в ее поглощающих свойствах.

Вскоре рядом с ней появилось еще несколько достойных моего внимания танцоров. Их движения также отличались настоящей раскрепощенностью и творческим потоком. Особенно выделялась юная девушка. Мне понравилось, как она танцует, хотя я замечала, что временами она рисуется. Вот у той тягучей девицы таких дилетантских происков не было. В импровизационном танце очень важно уметь всецело отдаваться Потоку так, что даже зрители становятся частью сплошной массы, определяющей этот самый Поток вместе с музыкой и общей атмосферой. Поэтому, когда танцор рисуется – он явно выбивается из этого потока. Между тем движения девушки были легки и игривы, она завораживающе кружилась в бесконечно разнообразном, клубящемся действе.

Краем глаза я снова заметила Адена – моего знакомого из Питера. Мне почему-то не хотелось его видеть, но мой взгляд натыкался на него, куда бы я не посмотрела. Или он имеет для меня какие-то особое значение, если я все время нахожу его в толпе, или он обладает таким свойством – притягивать к себе взгляды людей. Его типаж все больше вызывал у меня отторжение. Чрезмерное самолюбие в его поведении явно прикрывает глубокую неуверенность в себе. И то и другое было очевидным следствием переразвитого Эго, и это предположение подтверждалось заметным несчастьем, чувствовавшимся во всём его проявлении. Несчастье, неудовлетворенность и истощенность нагло вопили о себе, стоило посмотреть в его сторону.

Как будто в ответ на мои мысли я заметила мужчину, возле которого стояла уже около двадцати минут. Я остановилась радом с ним, потому что почувствовала спокойствие и мудрую уверенность. Он тоже из тех, кто притягивает взгляды. Но смотреть на него очень хорошо. На душе становится тепло и спокойно. Именно его присутствие навеяло такое глубоко и новое для меня понимание Заката. Я снова охотно взглянула в его сторону, как бы пытаясь перебить послевкусие после Адена, и, вместе с ожидаемым согревающим великодушием, ко мне пришло осознание того, что все замеченные мной персонажи – это не иначе как мои же собственные проекции. Может быть, они в самом деле такие, как я определила. Да только из большой толпы людей я выделила именно их. Значит, что-то срезонировало во мне в ответ на их образы. И почему-то я обратила внимание на проявления их негативных сторон. А ведь и правда, все это мне самой свойственно: беспокойство о том, что обо мне подумают, чрезмерная гордыня, самолюбие или желание произвести неизгладимое впечатление на окружающих людей, что, как правило, лишает мои проявления легкости и простоты. Все это было как раз о проявлениях моего собственного Эго, которое и было основной причиной стольких блекло прожитых маленьких жизней…

Проводив все ненужное в себе вместе с последним лучиком закатного солнца, я обернулась к танцующей толпе и, растворившись в происходящем, легко потекла в своем танце. Кругом веселились и плясали, музыка барабанов пульсировала, переливаясь всевозможными проигрышами, я отдавалась потоку звуков и легко перетекала из одной формы в другую, становясь то вязкой и тягучей, то бойкой как тысяча подорванных мышек, то, словно бы солнечный зайчик, беспредельно веселой и легкой. В какой-то момент я стала послушно льющейся и незаметно заполоняющей собою все пространство… Мне нравилось пребывать в этом! Наконец-то я перестала быть здесь сторонним наблюдателем и свободно влилась в этот непрекращающийся праздник жизни.