Гобелен

Спагетти Николаса оказались превосходными — много оливок, чеснока и средиземноморских овощей, а еще он добавил пармезан.

После ужина Николас сварил кофе и включил музыку — это была женская оперная ария. Мадлен вновь удобно устроилась на диване и закрыла глаза, полностью погрузившись в музыку. Открыв их, она обнаружила, что Николас смотрит на нее.

— Вы очень устали, Мадлен. Мне кажется, вы слишком много работаете. Вызвать такси?

На нее внезапно навалилась усталость, и она кивнула.

ГЛАВА 12

Поездка на поезде из Лондона в Кентербери заняла меньше часа. К счастью, по случаю первого понедельника после Пасхи [45]рейс не отменили. Николас предупредил ее относительно английской железнодорожной системы — точнее, полного ее отсутствия.

Путешествие получилось совсем коротким, но Мадлен успела вспомнить события проведенных в Кентербери выходных.

Рунический документ, который они перевели вместе с Николасом, и та его часть, которую Николас перевел сам, преследовали Мадлен. Она представляла себе, как разрушали огромное средневековое аббатство; монахи бежали или меняли коричневые сутаны на обычную одежду. А некоторые, как Иоганнес Корбет, перешли в англиканскую веру.

Мадлен тряхнула головой, отгоняя эти видения, а потом задумалась о Николасе. Когда она, засыпая на ходу, садилась в такси, ни один из них не упомянул о следующей встрече.

В воскресенье она спала, курила, пила кофе и читала газеты. Солнце успело сесть, но Мадлен даже в голову не пришло снять халат. А потом в дверь позвонили — на пороге с пакетом в руке стоял Николас.

В первое мгновение Мадлен ужасно смутилась, вспомнив, что она совершенно голая под пурпурной тонкой фланелевой тканью.

— Вам идет этот цвет, — сказал он, и его взгляд скользнул по халату.

— Вы застали меня не в самом лучшем виде. Заходите, а я переоденусь.

Николас молча прошел в гостиную, но Мадлен показалось, что она заметила, как по его губам промелькнула озорная улыбка.

Мадлен оставила его на первом этаже, а сама принялась искать в своем маленьком чемоданчике что-нибудь приличное. Она остановилась на черных брюках и коричневом свитере с высоким воротом.

Когда она спустилась, Николас листал один из тяжелых томов истории Тюдоров из библиотеки Лидии.

— Я искал что-нибудь о ликвидации монастырей, — сказал он.

— Я уже это делала.

— Ничего нет?

— Кое-что нашла, но совсем немного.

Он кивнул, а потом поднял пакет, который принес с собой. Там были булочки с изображением креста [46]и плитка бельгийского шоколада.

— Сегодня Пасха, — сказал он. — Выходит, я пасхальный заяц.

Они разговаривали, пили кофе и ели шоколад. Николас расспрашивал про Лидию, и Мадлен, неожиданно для себя самой, заговорила о матери, не чувствуя мучительных спазмов в горле. Боль стала слабее, поняла она.

Мадлен попросила Николаса рассказать о своей семье. У него есть сестра, ответил он. Именно у ее любовника он останавливается, когда приезжает в Лондон. Сестра и ее любовник живут отдельно, объяснил Николас, — у сестры крошечная квартирка на Рассел-сквер, где для него попросту нет места.

— А вам необходимо много места, как в амбаре? — с усмешкой осведомилась Мадлен.

— У нее кукольный домик, а не квартира, — ответил Николас.

Значит, в Лондоне Николас останавливается не у женщины! Ни о чем другом Мадлен думать не могла.

Его родители живут в Северном Уэльсе, на маленькой ферме. Иногда он их навещает — когда заканчивается одна работа, а другая еще не началась.

Николас ушел довольно рано.

— Завтра на работу, — объяснил он, надевая куртку.

Мягкая кожа хорошо сидела на его широких плечах.

— Вероятно, мы не увидимся до вашего отъезда в Лондон. Не будем терять связи, ладно?

А потом он ее поцеловал — на этот раз в губы — и коснулся пальцем лба в прощальном салюте.

Все произошло очень быстро.

Мадлен стояла в дверях и смотрела, как Николас отпирает дверь своего маленького автомобильчика. Перед тем как сесть в машину, он посмотрел на нее и улыбнулся.

— Черное вам тоже к лицу.

«Если бы Николас был французом, — подумала Мадлен, закрывая дверь, — он наверняка попытался бы затащить меня в постель». Интересно, как бы она отнеслась к его попытке? По крайней мере, раздражения она бы у нее не вызвала.

После того как Николас уехал, Мадлен позвонила Дороти Эндрюс — школьной подруге Лидии, жившей в Лондоне. Дороти обрадовалась, что Мадлен приедет в Лондон, и спросила, где та намерена остановиться. Мадлен собиралась снять на ночь номер с завтраком в каком-нибудь маленьком отеле в центре — в Кан ей предстояло возвращаться во вторник вечером. Дороти даже слышать об этом не хотела и уговорила Мадлен переночевать у нее. Они договорились встретиться на вокзале Паддингтон.

Когда поезд подходил к платформе, Мадлен посмотрела в окно и сразу же узнала изящную фигуру Дороти, чьи ухоженные черные волосы украшала белая меховая шапочка, хотя было не так уж холодно.

Когда Мадлен вышла из вагона, Дороти поспешила к ней, и они обнялись, как старые друзья. От Дороти пахло дорогими духами, а шерстяное пальто, похоже, было из кашемира.