Гобелены Фьонавара

Но ДЛЯ ЧЕГО он был призван? Эта мысль не давала Ивору покоя, когда он направлялся вместе с Тэйбором к дому Герейнта. Какую цель преследовал великий бог?

И все же он улыбался, желая скрыть снедавшую его тревогу, и видел, что Тэйбор тоже улыбается – правда, одними губами, глаза же его остаются серьезными и печальными. И Ивор заметил, как напряжен каждый его мускул, когда обнял сына за плечи.

Постучавшись, они вошли в дом. Как всегда, в хижине Герейнта было темно, и шум, доносившийся с улицы, тоже как-то сразу ослабел и почти перестал быть слышен.

Ровным шагом, хотя и не без опаски, Тэйбор подошел к шаману и опустился перед ним на колени. Герейнт ласково коснулся его плеча. И только тогда Тэйбор поднял голову и посмотрел шаману в незрячие глаза.

Даже в темноте Ивору было видно, как вздрогнул Герейнт, тщетно пытаясь скрыть охвативший его ужас, и чуть было не отпрянул от Тэйбора. Потом они надолго застыли лицом к лицу. Ивору показалось, что прошла целая вечность, прежде чем шаман наконец заговорил.

Но то были отнюдь не те слова, которые полагалось произносить согласно традиции.

– Но этого нет на свете! – воскликнул Герейнт.

Ивор сжал кулаки.

– Пока еще нет, – возразил Тэйбор.

– Да, ты прав… И ты действительно нашел свой тотем. Но все же на свете такого животного нет! Ты достаточно хорошо его почувствовал?

– По-моему, да, – сказал Тэйбор; в голосе его теперь явственно слышалась усталость. – Я очень старался. И, по-моему, мне удалось понять ее и почувствовать.

– Мне тоже так кажется, – сказал Герейнт. Чувствовалось, что он потрясен до глубины души. – Тебе дано было увидеть нечто великое, Тэйбор дан Ивор!

Тэйбор лишь протестующе махнул рукой; казалось, этот разговор истощил его до предела.

– Она же просто пришла ко мне, – пожав плечами, возразил он, покачнулся и рухнул к ногам отца.

Опустившись на колени и прижимая к груди потерявшего сознание сына, Ивор слышал, как шаман произносит обычным своим голосом знакомые слова обряда:

– Его час пробил, я знаю его имя! – А потом Герейнт совсем другим тоном прибавил: – И да хранят его наши могущественные Боги!

– От чего? – вырвалось у Ивора, хотя он прекрасно понимал, что не должен задавать подобных вопросов.

Герейнт как-то странно покачнулся и повернулся к нему лицом.

– Я бы непременно сказал это тебе, старый дружище, если б мог. Но признаюсь: я этого и сам не знаю! Он ушел так далеко, что даже небеса над ним стали иными.

Ивор с трудом проглотил стоявший в горле комок.

– А хорошо ли это? – осторожно спросил он шамана, которому полагалось знать подобные вещи. – Хорошо ли это, Герейнт?

Старик долго, слишком долго молчал, а потом повторил:

– Ему дано было увидеть нечто великое! – Но не этих слов ждал от него Ивор. И он посмотрел на Тэйбора, такого худенького и легкого, почти невесомого, и еще крепче сжал его в своих объятиях. Загорелая гладкая кожа, прямой нос, высокий чистый лоб, густые каштановые волосы, еще недостаточно длинные, чтобы их можно было стянуть на затылке… Почему-то у Тэйбора волосы всегда были удивительно непослушными, думал Ивор.

– Ах, сынок, – прошептал он, принимаясь баюкать Тэйбора, как делал это когда-то – совсем не так уж и давно.

Глава 4

Ближе к закату они, натянув поводья, остановили быстро мчавшихся лошадей и устроились на ночлег в небольшом овражке, точнее, низинке, окаймленной невысокими кустами.

Дэйву было несколько не по себе – столь необъятным был простор Равнины. Лишь темная полоска Пендаранского леса у западного горизонта нарушала бесконечную монотонность этих травянистых прерий, а Пендаранский лес, как он уже знал, особо приятных надежд внушать никак не мог.

А вот дальри были совершенно спокойны, словно для них эта бескрайняя Равнина, затянутая сейчас серыми сумерками, была родным домом. Ну да, это же действительно их родной дом, и принадлежит он им уже в течение двенадцати столетий, вспомнил Дэйв.

Разжечь костер Левон не разрешил, и они поужинали холодным мясом элтора и твердым сыром, запивая еду речной водой из фляжек. Еда, впрочем, оказалась удивительно вкусной – возможно, потому, что Дэйв зверски проголодался и устал после целого дня верхом. Он понял это, лишь разворачивая свой спальный мешок и укладываясь рядом с Торком.

Однако усталость довольно быстро прошла, а стоило ему лечь, как он понял, что сна нет ни в одном глазу. Вот и теперь он все еще лежал без сна, глядя в бескрайние небеса, а мысли беспокойно кружились, упорно возвращаясь к событиям минувшего дня.

Утром, когда они уезжали, Тэйбор по-прежнему был без сознания. «Он ушел слишком далеко!» – вот и все, что пожелал сказать вождь в ответ на их вопросы, но глаза Ивора выдавали его тревогу за сына.

Затем разговор на некоторое время полностью переключился на рассказ Дэйва о встрече с охотницей и о событиях, имевших место ночью на лесной поляне. Но он ни словом, впрочем, не обмолвился о последних мгновениях этой встречи, ибо те слова Богини касались лишь его одного. Когда он закончил свой рассказ, вокруг стояла абсолютная тишина.

Потом Герейнт, сидевший на циновке скрестив ноги, спросил: