Гобелены Фьонавара

Как же будет приятно проучить этого самоуверенного молокососа. И уж такое-то удовольствие Шалхассан непременно намерен был себе доставить! Хотя бы только потому, что его собственные опасения насчет того, что Шарра снова может отправиться на поиски приключений, заставили его дважды по пути от Сереша до Парас Дервала проверить все войско на тот случай, если его своенравной дочери вздумалось переодеться воином. Он достаточно хорошо ее знал, чтобы все как следует проверить. Нет, среди его воинов принцессы не было.

– А что бы ты поставил на кон? – осторожно спросил Верховный король Катала. Спросил очень тихо, словно боясь спугнуть добычу.

– Поставлю свой плащ против твоего, – последовал быстрый ответ. В синих глазах Диармайда плясали недобрые огоньки.

Белый плащ был гораздо лучше и дороже, и оба это понимали. Так Шалхассан ему и сказал.

– Возможно, – пожал плечами Диармайд. – Только я проигрывать не собираюсь.

Ох, какое это будет удовольствие – проучить его!

– Пари, – сказал Шалхассан, и придворные вокруг них зашушукались. – Башрэй, – подозвал он своего нового капитана стражи, и тот мгновенно оказался возле него. Шалхассан скучал по прежнему своему капитану Деворшу и отлично помнил, как тот умер. Ну что ж, это будет небольшая месть Шарре, находящейся там, в Санг Марлене. – Прикажи своим людям сделать шаг вперед и построиться в шеренги по пятьдесят человек, – велел он.

– И пусть снимут шлемы, – подсказал Диармайд.

– Да, и это тоже, – подтвердил Шалхассан.

Башрэй неловко повернулся и отправился отдавать соответствующие приказания.

– Непристойная затея! – сердито бросил Айлерон брату, холодно на него глядя.

– Почему же? Иногда это неплохое развлечение, – раздался рядом мелодичный голос Бренделя. Светлый альв широко улыбался, и глаза у него стали совершенно золотые, заметил Шалхассан с ужасом и восторгом, но успел все же изогнуть губы в улыбке.

Теперь уже все прослышали о готовящемся пари, и на площади слышались смех и возгласы удивления. Многие уже делали ставки, карябая что-то на клочках бумаги, переходивших из рук в руки. И только рыжеволосая Верховная жрица да мрачный Айлерон остались равнодушны ко всеобщему оживлению.

Времени много не потребовалось. Башрэй, стараясь угодить, подготовил все очень быстро, и за весьма короткое время все катальское войско успело, построившись в шеренги и сняв шлемы, пройти в ворота дворца, где стояли оба короля. Люди Диармайда проверяли каждого воина и, надо сказать, весьма придирчиво. Впрочем, Шалхассан тоже был не менее строг. Шарры среди воинов не оказалось. Шалхассан медленно повернулся к Диармайду, кутавшемуся в свой белый плащ. Принц одарил гостя своей знаменитой улыбкой и даже попытался пошутить:

– Может быть, и лошадей тоже проверим?

Но Шалхассан лишь приподнял бровь тем самым движением, которое все его придворные так хорошо знали и которого весьма опасались, и Диармайд грациозным жестом и со смехом выскользнул из-под своего плаща. Он стоял теперь на жестоком морозе, в костюме того же красного цвета, что и перо у него на шапке, а также одежды детей.

– И шапку тоже возьми, – предложил он, протягивая шапку и плащ выигравшему.

Шалхассан повелительно махнул рукой, и Башрэй, сияя от радости, вышел вперед, но тут раздался такой знакомый, ох какой знакомый голос:

– Не бери, Башрэй! Катальцы берут только тот выигрыш, который получен честно!

Да, слишком поздно Шалхассан понял, что, собственно, происходит! В Сереше ему выделили почетную стражу из пяти человек, второпях собранную на рассвете. И вот один из этих стражников, стоявших на краю площади, вышел вперед, снял плотно облегавший голову шлем, и на спину ему водопадом хлынули роскошные черные кудри, которыми так славилась принцесса Катала.

– Прости, отец, – сказала Шарра, Черная Роза Катала.

Толпа взорвалась криками и смехом, вызванными столь неожиданным поворотом событий. Даже некоторые из катальских воинов ржали, как последние идиоты. Шалхассан бросил леденящий взгляд на свое единственное дитя. Как, думал он, может она так легко ставить его в столь нелепое положение да еще и в чужой стране?

Когда же Шарра наконец заговорила, то обратилась, увы, совсем не к нему.

– Я думала, что на этот раз сумею все сделать сама, – холодно сказала она Диармайду. Понять, что думал по этому поводу принц, было невозможно: его лицо оставалось равнодушно-спокойным. Шарру, однако, это совершенно не смутило; она повернулась к Айлерону и заявила: – Господин мой король, мне очень жаль, но приходится сообщать тебе, что дисциплина в твоих войсках, например в Сереше, а также и здесь, в столице, весьма хромает. Я ведь никоим образом не должна была оказаться среди почетной стражи, какая бы неразбериха ни царила утром в Сереше. И меня совершенно определенно должны были бы обнаружить по прибытии в Парас Дервал. Не мне давать тебе советы, но о явных беспорядках я тебе сообщить обязана. – Она говорила, глядя ему прямо в глаза, с самым простодушным видом и очень четко выговаривая каждое слово – слышно было по всей площади.