Гобелены Фьонавара

Ким закрыла глаза. Господи, думала она, сколько же ребер он мне сломал? И жив ли Брок?

«Спаси нас, – услышала она мысленный призыв Руаны. И тихое пение. – О, спаси нас!»

Некогда подобные вещи Дэйв считал попросту недостойными внимания. Но теперь… И все переменилось не из-за какой-то абстрактной совестливости или глобальных откровений. Нет, год назад причиной этому стали вполне конкретные люди, Ивор и Лиана, и память о них согревала его сердце, когда он впервые ехал верхом через Равнину в Парас Дервал. А потом, после взрыва горы Рангат, он постоянно чувствовал рядом с собой Левона и Торка и сознавал свою ответственность перед ними. Еще позже, после сражения при Лиуинмире, когда погибли люди, которых он хорошо знал, чувство ответственности за других стало в его душе еще сильнее. Ответственности за своих названых братьев, обретенных в Пендаранском лесу, ответственности за Дженнифер, с которой сотворили такое…

Так что теперь это была и его война тоже.

Он всегда был настоящим атлетом и гордился этим не меньше, чем способностью выдерживать все нагрузки и строгости юридического факультета. Он никогда не позволял себе утратить физическую форму и все то время, пока они ждали возвращения во Фьонавар – ждали, когда за ними явится Лорен или Ким увидит наконец свой долгожданный сон, – работал над своим телом, тренируя его еще более старательно, чем когда-либо прежде. Почему-то ему казалось, что его физическая сила может оказаться очень кстати в связи с тем, что ожидает их впереди. И сейчас он был прямо-таки в наилучшей своей форме.

И никогда в жизни у него так не болел каждый мускул, и никогда в жизни он не чувствовал себя настолько измученным. Никогда в жизни!

Они ехали всю ночь – сперва при свете факелов, а потом взошла луна и светила им в течение всего дальнейшего пути. Он не слезал с седла с тех пор, как они выехали из Парас Дервала, да и до этого еще два дня провел в седле, почти не имея передышек. Однако скорость, за которую Мэбон тогда мягко попенял Левону, не шла ни в какое сравнение с этой безумной ночной скачкой, когда дальри мчались на север, ведомые своим Авеном.

Несколько раз за ночь Дэйву в голову приходила одна и та же мысль: а выдержат ли лошади? Теперь, после восхода солнца, он думал об этом еще чаще. Сколько же времени могут несчастные животные выдерживать эту убийственную гонку? Но они выдерживали. И по-прежнему стлались над травой и не требовали отдыха. Это были, конечно, не ратиены, но каждая из этих лошадей была заботливо выращена, обучена и, главное, любима своими хозяевами. И для лошадей дальри это был самый светлый час за тысячу лет. Дэйв погладил своего исходящего паром жеребца по шее и почувствовал, как пульсирует у него под пальцами крупная артерия. Это тоже был вороной конь – такой же, как у Айлерона. Господи, молился про себя Дэйв, хорошо бы Айлерон оказался сейчас где-нибудь недалеко и вскоре смог нагнать их, предупрежденный светлыми альвами!

Это Левон заставил своего отца сделать привал до того, как солнце вынырнет из-за гор. И это Левон велел всем как следует размять руки-ноги, некоторое время полежать на спине и непременно поесть. А потом потребовал, чтобы каждый выгулял своего коня и дал ему вдоволь напиться из реки Риенны, которая впадала в озеро Кинмир недалеко от того места, где они устроили привал. Люди, падающие с ног от изнеможения, не в состоянии сражаться. С другой стороны, им совершенно необходимо было успешно завершить эту скачку и, обогнав противника, добраться до Келидона и берегов реки Адеин. Если, конечно, это вообще возможно. Дэйв пожевал хлеба с мясом, запил все это холодной речной водой, перебинтовал коленные суставы, лодыжки и запястья и вскочил в седло еще до того, как вышло положенное на отдых время. Впрочем, он заметил, что и все остальные тоже особо не мешкали.

И они снова двинулись в путь.

Должно быть, эта скачка послужит когда-нибудь темой для создания множества песен и легенд, думал Дэйв. Если, конечно, сохранится сам народ дальри и старики по-прежнему будут рассказывать детям старинные предания и петь старинные песни. Петь о скачке Ивора, который вел своих воинов в Келидон сквозь темную ночь и светлый день навстречу врагу, на битву с силами Тьмы во имя Света.

Дэйв отпустил поводья вороного, как делал это в течение всего остального пути. Он ощущал, как бежит его конь, по-прежнему уверенный и неутомимый, несмотря на тяжеленного седока, которого ему приходится нести на спине. И в беге этого степного коня Дэйв черпал силы и какую-то угрюмую решимость.

Он, не отставая, почти по пятам следовал за Ивором и вождями остальных племен, когда они заметили одинокого гонца-обри, который мчался им наперерез. Солнце уже почти скрылось за западным краем неба. Гонец ловко развернул коня и поскакал параллельно отряду рядом с серым жеребцом Ивора.

– Где они? – громко крикнул ему Ивор.

– Уже подходят к реке!

Дэйв затаил дыхание. Значит, войско Ракота не успело добраться до Келидона?

– Ну что ж, сразимся с ними там! – крикнул Ивор.

– Но их такое ужасное множество! – В голосе обри звенело отчаяние.