Гобелены грез

Всем понятно было, конечно, что в результате такой ретирады открылся бы свободный доступ к южным землям поместья, а именно этого, считали рыцари, стремился избежать сэр Оливер. Поэтому позже, когда сумерки сгустились и шотландцы взяли все-таки брешь, а те, кто сражался в проломе, были вытеснены к берегу реки, многие, наблюдавшие со стен, ощущали нечто вроде горького удовлетворения. Действительно, если их поместья уже захвачены и разграблены, а поля вытоптаны, почему поля сэра Оливера должны оставаться нетронутыми? Именно поэтому большинство из рыцарей не стали приказывать своим арбалетчикам стрелять, когда шотландцы, преследовавшие уцелевших защитников бреши, оказались в пределах досягаемости, хотя те могли бы ливнем стрел отсечь противника от утомленных воинов и обеспечить последним отступление. Сэр Оливер, однако, несмотря на прежние свои заверения, не оставил их в беде. Он сам вывел из южных ворот свежий отряд латников, горевших жаждой мести за поруганные домашние очаги. Яростной контратакой они отбросили противника назад, чуть ли не к самой бреши, предоставив возможность восемнадцати измученным соратникам, — столько их осталось из тех шести десятков, что выдвинулись поутру к пролому, — скользнуть за ворота. После этого, пока шотландцы перегруппировывались в ожидании новой и еще более яростной атаки, сэр Оливер со всеми своими людьми вернулся в крепость и приказал наглухо запереть ворота.

Сумерки к этому времени обернулись глухой ночью. Те, кто стояли на северном участке стены там, где река отступала от нее примерно на половину мили, заметили, что шотландцы — никто, правда, так и не сумел подсчитать, сколько их было — устремились сквозь брешь, но ни один из них не появился под стенами Джернейва там, где река чуть ли не вплотную прижималась к крепости, оставляя узкую полоску берега. Желание держаться подальше от стен крепости было легко объяснимым, но шотландцы, если и шли мимо Джернейва, то шли невероятно тихо и осторожно. Если посмотреть на это с другой стороны, то шотландцы, конечно, имели все резоны для ночного марша: какой был смысл подставляться им под удар крепостных баллист днем на том же, скажем, узком участке возле брода, где только и можно форсировать реку? Вееь следующий день латники и рыцари на стенах провели в спорах о том, прошли ли мимо них шотландцы ночью или нет. Погода стояла ветреная, накрапывал дождик, начавшийся еще до рассвета, и они рады были хоть такому развлечению. На стенах не было возможности укрыться от дождя, и все они, вымокшие до нитки и утомленные ночным бдением, постепенно начали роптать, чувствуя, что беда уже прошла стороной.

Даже сэр Оливер начал терзаться сомнениями. Он и сам уже потихоньку склонялся к выводу, что Саммервилль действительно спешит на юг, чтобы соединиться с армией короля Дэвида. Однако Саммервиллю палец в рот не клади, этот мерзавец умен и хитер, как старый лис; кто знает, что он задумал — и Одрис ведь предупреждала… Сэр Оливер мерил шагами стену и видел с нее то же, что и все остальные. Саммервиллю, конечно, могли дать настолько строгий приказ, что он вынужден был махнуть рукой на Джернейв, но Одрис… Сэр Оливер встряхивал головой и чертыхался сквозь зубы: только такой старый дурак, как он, и может прислушиваться к лепету перепуганной до слез сопливой девчонки, но так и не решался почему-то ни отменить ранее отданные распоряжения, ни, с другой стороны, настоять на точном их исполнении. И тем более не находил он себе места, потому что чувствовал себя не совсем здоровым. Его дважды ранили во время вылазки — мечом распороли левое бедро и стрелой задели плечо. Пустяковые, казалось бы, царапины, но он испытывал непреодолимое желание попросить Одрис заняться ими, хотя прекрасно понимал, что нужды в этом никакой нет: приходилось, бывало, и хуже, но ведь обходился как-то без ее помощи.

Уже и следующий день клонился к вечеру, а дождь моросил по-прежнему и униматься, похоже, вовсе не собирался. За час до ужина сэр Оливер решил, наконец, что пошлет гонцов на стены — хватит понапрасну мучить людей, пусть выставят дозорных, а сами спустятся вниз и отыщут укрытие кто где сможет. Многие, он знал, уже так и сделали, не дожидаясь его разрешения. Во дворе появились слуги с тележками, нагруженными хлебом, сыром, бочонками с элем; сэр Оливер наблюдал молча за ними, как они размещали их вдоль стены, чтобы подготовиться к раздаче пищи. «Вот с ними и надо было отправить распоряжение, уныло подумал Оливер, и те, кто честно несут службу, смогли бы сесть за стол под крышей, как и те, которые смеются сейчас втихомолку над ними. Ладно, хоть поспят в сухом месте, это тоже немало, решил он, после ужина проедусь сам по периметру под стенами. Тех, кого застану на посту, пошлю отдыхать, тем же, кто самовольно спустился вниз, придется вместо них помокнуть под дождем».