Гоблин

Они проговорили до самого утра. Я, ничего не понимавший по-немецки, просто лег спать. Крюгер, обиженный невниманием хозяина, лег возле меня, под боком. Утром меня растолкал падре. Спросонок такс даже рыкнул на хозяина.

– Бирюк, вставайте, вы просили разбудить вас рано утром.

– Что, ах, да. Спасибо, падре.

– Бирюк, а какие у вас планы на будущее?

– Мои ближайшие планы, падре, это выбраться из зоны. А потом мне надо найти кое-кого, и кое с кем рассчитаться.

– А потом, Бирюк?

– А потом будет видно, падре.

– Бирюк, у меня есть к вам просьба. Помогите Теди отыскать соплеменников. Я примерно знаю, где их можно найти. Теди уже восемьдесят пять, еще пару-тройку лет и ему можно будет жениться. А я за это хорошо заплачу.

– Падре, откуда у бедного иезуита, библиотекаря, могут быть деньги?

– Не забывайте, сын мой, в какой библиотеке я работал. В секретном фонде ватиканской библиотеки, имеется черный список книг, которые Ватикан хотел бы получить, невзирая, на средства. Для этой цели созданы специальные счета в различных банках Европы. Собираясь домой, я кое-что прихватил с собой. Вот, возьмите, это карточка одного швейцарского банка, тут без малого миллион евро. Это совершенно чистые, отмытые, деньги, и не грех их будет потратить на богоугодное дело.

Я замолчал, уставившись на падре. Потом достал карту и развернул её.

– Падре, мне нужно время, чтобы уладить свои дела. Но ровно через месяц я буду ждать Теди вот в этой точке. Он сможет выйти из зоны к этому времени?

– Не сомневайтесь, Бирюк, Теди сможет! Он будет в назначенное время в назначенном месте.

Часть 2. Бюрер

1

Выйти из зоны сложнее, чем войти. Обычно проход из зоны тщательно расчищается деньгами или связями, что в конечном итоге, одно и то же. Можно выйти и без связей и денег, если на той стороне заранее подготовить одежду, транспорт и опять же деньги. Сейчас за периметром у меня ничего не было. И всё же, кое-что у меня было, я привык заботиться о себе сам. Вот почему я пошел к своему «бункеру». Деревушка, в которой когда-то проживала моя бабка, находилась почти на самой границе тридцатикилометровой зоны отчуждения. В детстве я каждое лето проводил в этой деревне. От деревни остались только обгоревшие остовы изб да полуразвалившиеся русские печки. Но остался ещё бабкин подпол, в котором я устроил себе схрон.

Отбросив обгоревшие доски, я расчистил люк подпола. Подняв люк, спустился. Нащупал керосиновую лампу, висящую на крючке возле лестницы. Снял лампу, поболтал, керосин ещё есть. Чёрт, керосина мало, надо в следующий раз захватить баллон и свечей. Давненько я не пополнял свои запасы. Запалил лампу, осмотрелся. Всё по-прежнему. Ну, вот я и дома. Закрыл люк подпола и первым делом отыскал на полке банку говяжьей тушенки. Вскрыв банку, начал есть с ножа. Эх, сейчас бы краюху бабкиного хлеба. Такого вкусного хлеба, который пекла моя бабка, царствие ей небесное, я больше никогда не ел.

Храните деньги в банке. Мудрая мысль. Подкрепившись, я достал с полки банку из-под леденцов. Пять тысяч гривен, невесть какие деньги, но мне они сейчас нужней того миллиона евро, который лежит на карточке падре. Есть еще кредитка в рублях, но пользоваться ей по выходу из зоны не хотелось – могут отследить снятие денег. Так, деньги есть. Теперь одежда. Скинул камуфляжную куртку и штаны. Надел замызганный комбинезон. Отыскал старый потертый брезентовый плащ. Тельник, комбинезон и плащ – вот правильная одежда для «внезонья» – грибника, рыбака, бомжа. Так, с одеждой всё в порядке. Теперь оружие. Смазал винторез и калаш, убрал на стеллаж. Пистолеты тоже смазал и сложил в коробку. Немного подумав, из коробки достал газовый пистолет. Толку от него почти никакого – так, пугач, но выглядит солидно, как настоящий справный пистолет. Теперь обувь. Жаль, берцы придется снять и надеть кирзачи. Но ничего, за голенище засунул кухонный нож, свой тесак оставил на столе. Осмотрел себя с учетом моей недельной небритости – бомж, ну вылитый бомж. Маэстро, третий звонок! Вам на выход.

Периметр в этой части зоны очень хорошо оборудован. Со стороны зоны вначале идут минные поля из противопехотных и сигнальных мин. Потом три ряда колючей проволоки «Егоза» – пружинная стальная проволока, армированная оцинкованной колющей лентой с острыми лезвиями-шипами. Очень скверная штука. Её нельзя прижать и очень трудно перекусить без специальных кусачек, а при попытке преодолеть, смыкаются соседние витки. Дальше однорядный забор из колючей проволоки, местами под током. И наконец, контрольно-следовая полоса, патрулируемая нарядами с собаками.

Силовой прорыв в зону иногда применяется как группами сталкеров, так и одиночками. Такой прорыв чреват перестрелками с военными, да и вертолеты вдогонку могут послать. Однако такие прорывы в большинстве случаев бывают успешными – военные в зону не суются, даже вертолетчики стараются в зону далеко не залетать. Выход же из зоны со стрельбой группой или в одиночку, без поддержки извне – это, как правило, верная смерть. Найдут с собаками и пристрелят.