Гоблин. Подземелье

Они видели, что я владею тьмой! Они увидели Прожору! Они хотят меня убить!

Всё внутри Зур’даха сковало леденящим холодом от осознания, что сейчас будет бой насмерть, где шансов нет.

Зато голову затопила радость паука, будто происходило что-то хорошее.

Братья…часть…часть меня…часть целого…Быстрее…Еще чуть-чуть и мы соединимся…

Какие братья⁉ Нас сейчас убьют!

А в следующее мгновение Арену пронзила вспышка синей энергии до жжения в глазах ослепившая все вокруг.

Зур’дах увидел плотных здоровый луч, который выстрелил откуда-то с трибун в его сторону.

Глаза гоблиненка вспыхнули паучьей кровью, а сердце заколотилось так быстро, что, казалось, оно сейчас разорвется от напряжение.

Бум-бум! Бум-бум! Бум-бум! Бум-бум! Бум-бум! Бум-бум! Бум-бум!

За долю мгновения произошло больше десятка ударов сердца, разгоняющих Кровь и ускоряющих его восприятие до предела.

Произошло тоже самое, что и перед погружением в Первое Воплощение — Время замедлилось.

Движения каждого на арене стало медленными-медленными. Зур’дах увидел как поворачивается в его сторону голова Кайры, как расширяются от ужаса и осознания глаза Маэля, а рука гоблиненка одновременно с этим толкает друга в сторону, и он валится медленно, словно воздух сопротивляется его падению. Так же медленно бежала целая сотня фигур. И луч…Зур’дах узнал его, потому что в воспоминаниях он видел как более тонкий луч такой же энергии пронзает его насквозь и убивает. И сейчас повторялась та же ситуация, но в других декорациях.

Неужели и сейчас меня убьют? Неужели сейчас будет смерть? И новая жизнь?

Луч, будто не встречая препятствий, краешком задел одного из дроу, просто растворив в воздухе часть тела, а дальше…на его пути оказалась их группа. Он вонзался в тело бойцов Айгура, снося эти препятствия на своем пути и рвясь к Зур’даху.

У Тали растворились, словно никогда их и не было, рука и плечо, Кайра, стоявшая в двух шагах от Зур’даха, встретилась ничего не понимающим взглядом с гоблиненком, а через секунду вместо груди в нее была дыра. Луч продолжал выжигать всё на своем пути. Тарку снесло голову.

Мысли гоблиненка двигались вязко и медленно, словно отказываясь принять происходящее. Тело окаменело от увиденного.

В секунду всё изменилось. Еще мгновение назад все они были живы, а теперь — друзья мертвы. Зур’дах видел сегодня десятки смертей, но они не оставили в нем ни следа.

Луч почти долетел до его груди. Хотелось закрыть глаза и…просто ожидать смерти, которой он не боялся. Потому что впереди новая жизнь.

Или нет? Может, сейчас будет окончательный конец? Ведь сейчас я живу по-настоящему, это не прошлое. Но меня и тут нашли. И тут до меня добрались. Правда, я не вижу летающего человека.

А потом из глубины души пришло какое-то четкое осознание, что эта смерть может быть последней, и за ней больше не будет ничего.

Бам!

Прожора двигался так, словно время не замедлилось. Он выбросил всё свое тело вперед, навстречу лучу, превратившись в плотный щит тьмы.

Раздалась вспышка и шипение. Луч, застыв, продолжал прожигать тьму, которая шипела и разлеталась сгустками в стороны.

Больно… — прозвучал голос Прожоры.

Но и сам Зур’дах ощущал боль, которую сознание паука разделило с ним.

Тьма испарялась, но на ее место вставала новая. В какой-то момент щит задрожал, Зур’дах знал — это паук буквально завизжал, правда мысленно, отчего на глазах гоблиненка выступили слезы.

Зато чем дольше длилась боль, тем больше злился Прожоры. В какой-то момент его захлестнула вспышка дикой ярости.

Мысли по прежнему ворочались медленно, как и время. Вот только с каждым мгновением оно набирало ход, и это было видно по тьме, которая всё быстрее разлеталась в стороны.

— Ко мне! — будто зашипел ртом Зур’даха Прожора на неизвестном языке — Ко мне!

Настолько их сознания были близки и тесно связаны, что мысль паука смогла пробиться в сознание гоблиненка, и именно поэтому он понял слова чужого языка, которые произнес.

Луч продолжал давить, хоть напор и уменьшался. Вот только Прожора выбрасывал из себя невообразимое количество тьмы, которая перемалывала энергию, которая хотела убить Зур’даха.

Боль оглушала, мешала думать, вышибая любые мысли, и это была лишь часть боли. Весь ее поток ощущал именно Прожора.

Десять ударов сердца. Столько луч пытался прожечь тьму паука.

Пффф!

С шипением луч просто-напросто исчез, испарившись в воздухе, так и не сумев проникнуть сквозь тело Прожоры. Паук спас его от неминуемой смерти, от которой Зур’дах никак не смог бы защитится.

Зур’дах выдохнул. Боль пропала. Глаза болели. Сердце билось как бешеное.

Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!