Гоблины

— А то. Думаешь девки гулящие от мужиков рожали? — поганенькая улыбочка растянула рябые щёки, — Полуорки, ублюдки викингов, прочая полукровная шушера. За двадцать лет ни одно поколение уж выросло.

— Прямо так много выросло, что распри случались?

— Да почитай четверть села. Бабам ведь оно что? Мужик, что от зари до зари в озере рыбу неводит нужен разве? Не, старый вонючий орк, жалованье получивший. Вот кто нужен! Или залётный торговец. Да грабитель с шальными денежками. Это да, это интересно! А мужичьё с поля, так, объедки подбирает. Кого пострашнее, да постарее. Десять раз попользованную, да выброшенную за износом внешнего вида, значится. — трактирщик весело оскаблился собственной мудрости.

— Ты лорд, морда гоблинская, сам то не такой чтоль? Я же тебя помню. С голой задницей приходил, плотника обобрал. хе. А теперь вон, поднялся, развернулся, петухом ходишь по улице. Не скалься, я по дружбе говорю, хвалю так сказать. К чему в общем веду, не заметил чтоль как смотрят на тебя бабоньки? Тогда, и теперь? Сейчас любая с тобой тут ляжет. Видят потаскухи, что при деньгах и власти, что с тобой сытно и безопасно. А что ростом до пупка, морда страшная, кожа серая как у покойника, так то им не особо важно.

Смеясь толстяк ткнул пальцем в сторону лестницы в «нумера», где стояли потасканного вида бабёшки и сально мне улыбались.

— Вишь как смотрят стервы?

— Вижу. Интересные дела у вас тут творятся. То то мне встречный монашек твердил, что не нашёл здесь слушателей для своих проповедей.

— А, был такой. Да кому он здесь нужен то? — чуть задумавшись и сделав пригласительный жест рукой, трактирщик убедился, что его поняли, дождался, когда горстка монет окажется на столе, смёл её в карман и словно опомнившись продолжил, — Ты пойми. Были мы при наместнике короля верующими. Таскались в храм, десятину платили, молились, постились, попа почитали. И что? Продали нас не дорого. Аколит, батюшка значит местный, сбежал вместе со старостой и казну деревенскую прихватили. Наместник значится, солдат в столицу отозвал. Орден рыцарский, что столовался у меня, аккурат перед приходом варваров снялся с якоря и помахал ручкой. Не заплатив за неделю между прочим.

Сделав большой глоток, толстяк утёр грязным рукавом потное лицо, а потом залпом вылил в глотку остатки, опустошив кружку. Отдышался. Успокоил разошедшиеся от воспоминаний нервишки и продолжил отрабатывать золото.

— В общем разуверились мы в светлом боженьке. Решили: он сам по себе, а мы сами по себе. И небо не рухнуло. — снова подленькая улыбочка, — Урожай неплохой, рыба ловится, пиво вкусное. Да и с бароном самозваным поладили. И с бандитами на озёрных лоханках. И торгуем и живём и кровь с ними мешаем. И с тобой поладим, коль твоя возьмёт. В общем не захотели мы светлыми больше быть. Решили свой интерес блюсти. С кем выгоднее, кто сильнее, с тем и мы. Светлые нас значится, тёмными людьми кличут. Да только торговать не отказываются. Хоть и грозятся кострами инквизиторов. Так и живём.

Разговор и дальше тёк просто и непринуждённо. Трактирщик рассказывал сплетни и байки. Местами полезные, местами забавные. Объяснил, что две пленные крестьянки из бароньего гарема — не местные, светлые. Их бы в бордель определили, если бы освободил. Ну и побили бы, не без этого, светлых здесь не любят. Потому, поскольку умные, решили у меня остаться. И сытнее и «клиент» богаче. Сомнения в правильности выводов трактирщика имелись, но нежелание девушек оказаться в селе стало понятным.

Ещё удалось узнать про крыс. Точнее крысолюдов. В такой замечательной деревне, как Причальная, без них конечно не обошлось. Всем и каждому здесь было известно, что почтенные крысы держат в деревне филиал воровской гильдии. Где именно, никто само собой не знает, но что он есть, то без сомнений.

Расстались мы с трактирщиком совершеннейшими друзьями. Он, с пятью десятками золотых монет в кармане. Я, с чувством полнейшего офигевания от творящегося. Вот тебе и люди. Вот тебе и гоблин.

Иных дел в деревушки не просматривалось. Разве что зашёл на рынок, в этот раз, по случаю присутствия викингов — работающий. Даже в столь раннее время, несколько лотков демонстрировали нехитрые товары. А сонные бугаи с секирами, очевидно торговцы-северяне, с ленцой поглядывали на потенциального покупателя.

Продавался в основном всякий хлам. Глиняные кувшины. Богатые, но бывшие в долгом употреблении платья. Нехитрые безделушки. Чуть плохонького оружия. Разнообразная снедь и вино.