Третий шаман отличался лишь нестандартным обрядом «плодородие», повышающим урожайность за счёт призыва растительных духов. Для гоблинов, с их нелюбовью к земледелию и созидательному труду в целом, довольно редкий тип.
А вот четвёртый заинтриговал. И ожидаемо чуть повышенные от шаблона статы физического развития, были далеко не самым важным. Намного интереснее оказалось наличие навыка «
Долго расшаркиваться желания не было, и я прямо в лоб поинтересовался у новичка его умением и редким обрядом. За что был удостоен презрительного взгляда и, не менее презрительного плевка под ноги. Вдобавок приправленного короткой, но ёмкой фразой: «Безродный плебей!».
Не менее короткое и ёмкое вразумление с помощью копья. Используемого в качестве обычной палки. И вот я снова: «Уважаемый, любимый вождь, верного слуги» и вообще: «Не надо! Не бить! Я хороший!» Спесь как рукой сняло.
Содержательный же ответ принёс больше вопросов чем разрешил. Шаман-крепыш оказался сыном вождя какого-то там клана гоблинов. Сыном из третьей сотни сыновей, но таки сыном вождя. И все эти сотни были с
Занимательно. И в той части, что у гоблинов таки есть официальная, отмеченная системой, аристократия, пусть и в виде племенных вождей. И в той, что гоблины бьются на кланы, со своими порядками и традициями. Прям как у гномов или эльфов. Я то по темноте своей считал, что все традиции сводятся к трусости, кровожадности и каннибализму. Ну да ладно, допустим.
Обряд же оказался клановой «фишкой». В роду вождя имелись многочисленные именитые, и не особо воины, павшие в бесчисленных боях. И каждый потомок пошедший по шаманской стезе, считал своим долгом заключить контракт с духом предка. Вот так вот, а не каким-то мифическим покровителем-прородителем.
Выяснив всё интересное, отправил шаманов коротать ночь в таверне. Кроме крепыша, ему предстояло к утру раздобыть ингредиенты для обряда и таки выполнить долг, заключив контракт с сильным духом пращура. Ибо нефиг выпендриваться.
II
Утро встретило привычным холодком каменного склепа, именуемого моими покоями. Снаружи давно рассвело, но внутри пока царил приятный полумрак. И даже холод не мог победить желание поваляться ещё чуть-чуть. За неделю изрядно примятая куча сена стала из временного решения вполне удобной постелью. Такой родной, мягкой и привычной.
Не без усилия всё-таки переборов себя и выбравшись сначала на улицу, а после и в город, нашёл его весьма оживлённым. Между шалашей сновали чем-то озабоченные гоблины. Что-то куда-то тащилось. Что-то строилось и ломалось. Горожане, получив свободу, отрывались. Более не связанные «казарменным бытом», они обустраивались по своим вкусу и способностям. Весьма странным и противоречивым.
Всюду появились какие-то кучки хлама, сомнительного качества сооружения и приспособы. Часть шалашей успели съехать в стороны от начерченных мною формирующих улицу линий. Всюду виднелись украшения из бараньих голов им им подобные. Сушились шкуры. Вялилось мясо. Тут же разделываемое в условиях абсолютной антисанитарии. Вокруг вились мухи, шныряли крысы и прочая малосимпатичная живность. И всем было абсолютно плевать на стоящую за заставой армию орков.
Признаться я и сам уже почти не думал о них. Вчерашняя победа теперь казалась достаточно убедительной. Застава — прочной. Перспективы радужными.
Добраться до нас барон не мог, а значит из разряда смертельной угрозы, перешёл во временные неприятности. В сущности вопрос сводился к простому выбору. Сидеть и ждать следующего штурма? Сделать вылазку потрепать орков? Или взять нескольких воинов и пройтись по окрестностям, зачищая лёгких противников и собирая ресурсы для найма пополнения. И уже потом сделать вылазку?
Долг Марселю и сократившаяся армия говорили сами за себя, склоняя к последнему варианту. Ровно до тех пор, пока разведка не донесла последние сведения.
— Да лорд. Плоты. — третий раз повторял зеленокожий гоблин из числа бывших наёмников.
— Какие плоты? Откуда?
— Обычные. Из леса. Тащить к реке.
— Из какого леса? — смысл сказанного медленно достигал моего сознания.
— Из леса в южной долине, за лагерем орков. Большие такие плоты. Орки тащить к реке.