Гоблины. Сизифов труд

— Разве я произнес глагол «оформить»? У нас же собственный Вучетич имеется. Равно как направленный радиомикрофон, полученный стараниями Геши Певзнера.

— А я-то, идиот, думал, что у нас еще и кодекс есть, — проворчал Жмых. — Но тут ты прав, Андрей. Хрен с ним, с кодексом, когда в перспективе очередной глухарек на токовище вырисовывается. Вот только я не вполне понимаю: каким образом ты планируешь засунуть туда Ильдара? Тупо подселить к землякам? А как же в таком разе организовать прослушку?

— Нет, землякам придется временно освободить жилплощадь для Джамалова. Учитывая, что они там вечно тусуются-меняются, съезжают-приезжают, едва ли Калугины учуют подмену. Правда, — Мешечко слегка замялся, — потребуются кое-какие расходы. Чтобы предоставить гостям города временное жилище.

— Не «кое-какие», а именно что расходы! — сварливо уточнил Павел Андреевич. — Ладно, думаю, что смогу выбить деньги под эту тему. С упором на личный контроль со стороны господина генерала. А что, может, под таким соусом не будет большим грехом и с добавочкой попросить? — оживился начальник. — Деньги на оперрасходы лишними не бывают. А? Что по этому поводу думает товарищ заместитель?

— То же, что и товарищ начальник.

— Правильно думает товарищ заместитель! Хорошо, Андрей. Начинайте готовить это свое оперативное внедрение, — подвел черту Жмых. — У тебя всё? Больше ничего поведать не желаешь?

— Да вроде бы остальное в рабочем порядке. Разве что с новым клиентом… Третий день пошел как приняли, а народ уже вешается.

— Это ты про Гурцелая? Знаю, мне Ильдар уже жаловался. Что, и правда, такой душный тип?

— Душный — не то слово. Просто тварь конченая. С замашками хозяина жизни.

— Ничего, держитесь. Скоро Гришка Холин из отпуска выйдет, уж он-то даст ему просраться. Конченые твари — его конек.

— Согласен. С возвращением Холина полегче будет.

— Вообще-то, Андрей, я тебя за другое спросить хотел. Или ты надеешься, что я, со склерозом своим старческим, уже и позабыл про наш с тобой давний разговор?

— Какой разговор?

— За «крота» в наших стенах, — напомнил Жмых, резко посуровев. — Есть что доложить? Или опять одни домыслы?

— Домыслы, — честно признался Мешок. — Вернее так: подозрения есть, а доказательств нет.

— Андрей, а может, ты все-таки добросовестно заблуждаешься?

Мешок сделался серьезен:

— Нет, Павел Андреевич. После событий на Фонтанке ничем другим наши промахи последних месяцев внятно объяснить нельзя.

— Допустим. Но доказательств у тебя нет и, когда они появятся, неизвестно, — Жмых наморщил лоб и побарабанил пальцами по столу. — Тогда, следуя твоей логике, количество промахов будет только множиться… М-да… Андрюш, но, раз такое дело, может, нам с тобой пришла пора взять грех на душу, да и к уэсбэшникам обратиться? Или к кураторам из старших братьев?

— Да ты что, Пал Андреич? Хочешь всех нас, оптом, под цугундер подвести?!! Да как только мы допустим козлов из УСБ в наш садик-огородик, наступит полный паралич всей конторе.

— Так уж и паралич? Так уж и полный?

— Именно так! — с жаром подтвердил Мешок. — Потому что в переводе на общедоступный это называется «ключи от сейфов на стол». Пойми, Пал Андреич! Мы для уэсбэшников всё равно что таджики и азеры для пэпсов. Этим упырям на нас и «палки» рубить надо, и бабки зарабатывать одновременно. А тут в одних только сейфах у народа столько всего нарыть можно — у-у-у!

— Подготовимся, — продолжал вяло сопротивляться аргументам зама Жмых. — Предварительно проведем в конторе субботник. По очистке закромов.

— Ага, и тем самым распишемся перед «кротом» в полной своей умалишенности. К тому же, сколько ни зачищай, всё равно — что-то, да останется. Говна у всех хватает… В общем, «крота» братья наши старшие, может, и найдут, вот только и остальным мало не покажется. Тогда уж проще всех перестрелять.

— Хорошо. И что ты в таком разе предлагаешь?

— Сами воспитали бабу-ягу в своем коллективе, сами и отыщем.

— Допустим, найдем. И что потом?

— Крысу — к ногтю! — после долгой паузы зло ответил Мешечко…

* * *

В уже знакомом Шевченко кабинете-клетушке «транспортного» опера Лисицына, помимо самого хозяина, они с Иваном Демидовичем обнаружили импозантного седовласого мужчину в добротном костюме с лошадиным лицом уставшего от жизни интеллектуала.

— О, а вот и они! — преувеличенно-радостно загомонил Лисицын, вскакивая. — А мы вас уже заждались! Прошу знакомиться: Владимир Антонович Загарацкий.

— Загарацкий!.. Очень приятно, Загарацкий! — «интеллектуал» поочередно сунул вошедшим свою ухоженную влажную ладошку.

Тарас ладошку пожал, после чего вопросительно глянул на Лисицына. И тот, с какой-то подозрительной неохотой, объяснил:

— Владимир Антонович — адвокат Кирилла Кирсанова. Он специально прилетел из Москвы, чтобы поговорить с Иваном Демидовичем.

Теперь уже настала очередь Филиппова вопросительно уставиться на хозяина кабинета. Тот промычал нечто неопределенное, и тогда Шевченко плюхнулся в единственное в кабинете кресло, закинул ногу на ногу, не спрашивая дозволения у присутствующих, закурил и кивнул коротко: