Гоблины в России (СИ)

А дела идут. Бизнес стоит, а дела идут, и еще как! Это там у них на западе бизнес эквивалентен делу, собственно, слово «бизнес» и означает это самое дело, а у нас «бизнес» и «дело» это иногда абсолютно разные вещи. Например, трудно представить себе всклокоченного, плохо выспавшегося стрельца, вбегающего в низкий коридорчик перед опочивальней какого-нибудь самодержца с воплем «Государев бизнес»! А если и можно, то сразу ясно, что речь идет, скорее всего, о торговле водкой или табаком. И, опять же, не скажешь, «прокурор мне бизнес шьет». Дело он шьет, сволочь эдакая! Кроме того, бизнес всегда связан с деньгами, а большинство дел в России делается совершенно бесплатно. Иногда от неистребимого энтузиазма и любопытства, а чаще — просто по-дурости.

Так что, пока Даниил занимался делом, бизнес стоял. То есть, мастерская не выполняла никаких заказов, в то время как ее хозяин проницал сущность технических устройств, в частности, автомобилей. В душу лез, так сказать…

Мыслительный процесс у российского гения устроен следующим образом:

Созерцание — проницание — претворение или, иначе — творческий угар.

Далее, по идее, должно следовать застолбление, то есть, по-современному — патентование, освоение и получение прибыли. Но, в силу особенностей национального менталитета, последние стадии, как правило, отбрасываются. Поэтому следом за претворением идет расслабление и, соответственно, опохмеление, а далее — снова созерцание.

В процессе созерцания Даниил обозрил технический мир, как посю-, так и потусторонний. Плавно перейдя к проницанию, открыл метод темпорального электролиза, позволяющий возвращать автомобильным деталям молодость, который, после некоторых колебаний, связанных с необходимостью затрат и претворил в жизнь, истратив на покупку необходимых ингредиентов последние деньги. Впечатляющая получилась конструкция.

В данный момент Даниил собирался перейти к стадии расслабления, потому что, состряпанная в творческом угаре установка была готова, но испытать ее было невозможно по причине отсутствия объекта испытаний, то есть, подходящей автомобильной рухляди, которую можно было засунуть в громадную медную обмотку, выполненную по принципу «бутылки Клейна».

К стадии расслабления перейти, однако, тоже не удалось, потому что денег не было, а просить в долг не хотелось. Поэтому Даниил принялся скрести по сусекам и мести по закромам. То есть, отправился на свалку в надежде обнаружить нечто автомобильное, на что не позарились ретивые собиратели металлолома для Китайской народной республики.

И обнаружил-таки! На краю свалки стояла кабина от древнего, еще ленд-лизовского грузовика, не то «Студебеккера», не то «Паккарда». В кабине сохранились даже стекла, на которых красовались кокетливые занавесочки в стиле «Ришелье», что указывало на обитаемость данного обломка автомобилестроения. Мотор, рама и прочие части славного экипажа напрочь отсутствовали, но для Даниила это было не важно, наоборот, отсутствие большинства деталей сулило проведение эксперимента невиданной чистоты.

Даниил уже битый час слонялся вокруг кабины, размышляя о том, каким образом доставить ее в гараж, но ничего путного в его истощенный творческим порывом ум не приходило. Кабина была слишком велика, чтобы поместиться на ручной тележке, имеющейся в распоряжении мастера, а использование механизированных транспортных средств, требовало денег, которых, увы, не осталось. И тут мастера окликнули.

— Чего тебе тут надо? — раздался скрипучий, какой-то ржавый голос, исходящий, казалось из самых глубин свалки.

Мастер не нашелся что сказать, поэтому смешался и брякнул:

— Да вот, прогуляться вышел, стою, архитектурой любуюсь…

— Не фига тут любоваться, — нелюбезно сказал голос. — Проваливай. Здесь тебе не Барселона.

Даниил почувствовал себя неуютно, отчасти потому, что здесь и в самом деле была не Барселона, отчасти — потому что понял, что нарушил границу чьих-то владений, что в свободной экономической зоне, каковой являлась городская свалка, было отнюдь небезопасно.

— Ну, чего стоишь? — поинтересовался голос. — Сказано же, проваливай!

— А вы кто такой, собственно будете? — догадался, наконец, спросить мастер. — Сторож?

— Какай я тебе сторож? Я местный гремлин! — с некоторой заминкой ответил голос. — Не знаешь, кто такой гремлин?

— Так гремлины, вроде, у нас не водятся? — удивился Даниил. — Они больше за рубежом, в Америке. Такие человечки из бензобака, во вторую мировую в самолетных моторах у американских летчиков водились, а потом одичали и про них фильм сняли.

— Фильм, говоришь? — заинтересовался голос. — Небось, в Голливуде снимали? Там вечно все переврут, но все равно, интересно было бы взглянуть на родичей.

— Видеокассету в прокате возьмите и посмотрите, или дивидишник, — Даниилу захотелось сделать неведомому гремлину что-нибудь приятное. — Кстати, снято не так уж плохо, только там гремлины…

— Все равно вранье! — оборвал его голос. — А в прокат мне нельзя, сказал же тебе, я — гремлин. Меня там испугаются.