Год 1914-й. Время прозрения

- Если говорить о справедливости в отношении Болгарии, - сказал я, - то необходимо денонсировать Берлинский трактат. Это детище Бисмарка в своей основе так же зловонно, как и прочие порождения его сумрачного разума. А дальше все зависит от того, как поведет себя наследник царя Фердинанда. Если он станет нашим союзником, то Болгария в границах, определенных Сан-Стефанским договором, и в самом деле может сохраниться. А вот если он опять начнет танцы у европейского шеста, то тогда так называемая Болгария превратится в российское Задунайское генерал-губернаторство. И то же касается Румынии, причем безотносительно к поведению ее руководства. В Европе это детище австрийских интриг, порожденное Парижским трактатом, необходимо только для того, чтобы хоть кто-нибудь имел возможность на якобы «законных основаниях» претендовать на российские Бессарабию и Херсонскую губернию. Ликвидация Румынии нужна и для того, чтобы после инверсии Болгарии полностью изолировать Центральные державы на Черноморском направлении и разорвать их связь с Османской империей. Когда рассеется дым сражений, политический ландшафт на востоке Европы должен полностью поменяться в пользу Российской империи, а иначе все жертвы, понесенные ею в этой войне, будут бесцельны и не оправданы.

- Царевич Борис - это честный и ответственный юноша, - сказал Радко-Дмитриев. - Несмотря на то, что в его жилах нет ни капли болгарской крови, он сумел вырасти настоящим болгарином, искренне болеющим за свою страну. Его отец - совсем другое дело: он специально окружает себя разными порочными людьми, извращенцами, ворами и казнокрадами, ибо они, находясь под уголовным расследованием, полностью зависят от его прощения. Честных людей при этом наш царь боится и старается оклеветать, ибо, не чувствуя за собой вины, они всегда называют кошку кошкой, а вора и дурака - вором и дураком. Поэтому наш царь постоянно конфликтует со своим старшим сыном, которого боится и ненавидит, и со стороны наследника эти чувства взаимны.

- А вы что скажете, Петр Александрович? - обратился я к сербскому королю.

- Тридцать лет назад Сербия уже воевала с Болгарией, - сказал Петр Караджоржевич, - и проиграла, потому что та война была братоубийственной, а армия не чувствовала за собой исторической правоты. Сейчас то же самое, если не хуже, творится с противоположной стороны границы. Но есть в этом и наша вина, точнее, вина моего младшего сына, который, польстившись на мнимый выход к морю, поделил Македонию, как пирог, между Сербией и Грецией, без участия болгар. Выход к морю обернулся одним экстерриториальным причалом в Салониках и вечной враждой с Болгарией, уязвленной в своих лучших чувствах. Как король сербский я обещаю, что последую воле населения новоприобретенных территорий и передам всех желающих быть болгарами в состав Болгарии вместе с их землями. Да будет так!

- Это слова воистину мудрого человека, - сказала цесаревна Ольга. - А ты что скажешь, Папа?

- Я предлагал рассудить македонский вопрос по справедливости, - сказал император Николай, - но этот недоумок Фердинанд предпочел начать войну, в которой был просто обречен на поражение. Уж не знаю, что болгарскому царю пообещали в Вене, но совершенно очевидно, что не дали ничего, потому что тогда Болгария оказалась разбита и унижена. Тогда я, узнав о таком вероломстве, умыл руки, и теперь сделаю то же самое. Пусть Сергей Сергеевич возьмет этого достойного представителя козлиной породы и сделает с ним что захочет. Например, скормит древним ящерам. Мне наплевать.

- На этой патетической ноте наше совещание следует прекратить, - сказал я. - Делегация для визита к пока еще болгарскому царю будет составлена в сокращенном составе, без присутствия женщин и детей. С российской стороны - только я, Кобра, сербский король Петр, и Великий князь Михаил Александрович за все семейство Романовых. С болгарской стороны к господину Радко-Дмитриеву требуется добавить генерала в отставке Георгия Вазова и наследного принца Бориса, которого для этого необходимо извлечь с гауптвахты, ибо он опять поругался со своим отцом. У меня есть такое чувство, что Болгария может вступить в войну буквально в любой момент, а после этого собирать разлетевшиеся осколки будет уже поздно.

Семьсот двадцать четвертый день в мире Содома. Вечерю Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы.

Кадет высшей военной школы, наследный принц Болгарии Борис Саксен-Кобург-Готский