Год 1942 - «учебный»

«Связь со штабом фронта неоднократно и надолго прерывалась, да и положение войск последний не знал, а мы, в свою очередь, не располагали точными данными о местонахождении командного пункта фронта».

Впрочем, относительно места нахождения командного пункта фронта пребывала в недоумении и Ставка Верховного Главнокомандования, и Генеральный штаб. Начальник штаба ЮЗФ генерал Бодин переехал на новый КП, размещенный в Калаче, Тимошенко по-прежнему сидел в Гороховке. Лишь 9 июля по прямому указанию Ставки маршал прибыл на основной КП и в разговоре со Сталиным признал, что действительно возникла серьезная опасность выхода ударных группировок Гота и Паулюса в глубокие тылы двух советских фронтов. [279] Командующий полагал, что за счет собственных возможностей Юго-Западный фронт в состоянии только временно задержать противника на направлении Кантемировка, Миллерово, но решительного отпора дать не сумеет, и просил дополнительные войска, особенно авиацию.

Вечером 9 июля генерал Москаленко под угрозой окружения, не имея связи с вышестоящим командованием, принял самостоятельное решение на отвод дивизий 38-й армии на восток и развертывание их фронтом на север в районе Кантемировки. Но немцы опережали в темпе, танки Швеппенбурга уже обходили Кантемировку с востока. К исходу 11 июля основные силы Юго-Западного фронта, охваченные с северо-востока и востока и атакованные с запада танковой армией Клейста, оказались вынужденными вести тяжелые бои южнее и юго-западнее Кантемировки. Сутки спустя 1-я танковая армия Клейста на широком фронте переправилась через реку Айдар южнее Старобельска и 14 июля приблизилась к Миллерово. Сюда же выдвигались основные силы 4-й танковой армии. Одновременно 17-я армия своим северным флангом достигла Ворошиловграда.

В этой обстановке по приказу Ставки 28, 38 и 9-я армии передавались Южному фронту, которому ставилась задача остановить наступление противника. Однако это распоряжение осталось на бумаге, поскольку Юго-Западного фронта уже не существовало. Он был расчленен на отдельные группировки войск, которые самостоятельно пробивались на восток, Тимошенко не имел с ними связи и ничем не управлял.

Остатки 21-й армии Гордова ушли за Дон. От 40-й армии остался лишь бросивший свои войска бравый генерал-майор Парсегов; героя финской войны практически сразу зафутболили на Дальний Восток, подальше от фронта. Обескровленные части 28-й армии выходили к станицам Казанская и Вешенская, имея в полках по 100 — 150 активных штыков. [280] 9-я армия генерала Лопатина откатывалась на юг. Войска Москаленко, не имея связи с соседями, широким фронтом отходили к Катарам. Здесь командарм-38 принял по радио приказ о передаче своей армии в подчинение Южному фронту, но связи с ним тоже не было, и Москаленко принял решение выводить дивизии на восток. 16 июля 38-я армия с боями пробилась к Дону в районе Серафимович.

Успеху германских ударных групировок способствовало абсолютное господство люфтваффе в воздухе. Несмотря на то что с советской стороны в сражении были задействованы силы четырех воздушных армий (2, 4, 5 и 8-й), 29 авиадивизий и 12 отдельных авиаполков, «сталинские соколы» ничем не смогли помочь своим наземным войскам. Немецкая авиация концентрировалась на решающих участках фронта и применялась массированно, подвергая одновременной бомбардировке боевые порядки пехоты, танков, огневые позиции артиллерии, штабы, узлы и линии связи, дороги, мосты, переправы, расчищая путь своей бронетехни-ке и мотопехоте. В условиях «чистого неба» группы пикировщиков, сменяя друг друга, висели над советскими позициями часами. Об этом вспоминают все, без исключения, участники июльских боев.

«Вражеская авиация господствовала в воздухе. Потери нашего вооружения от ее действий составляли 50% общих потерь, а потери боеприпасов от бомбежки в несколько раз превосходили потери от действий артиллерии противника… авиабомбежки, продолжавшиеся без перерыва пять часов, поколебали стойкость гвардейцев. Некоторые в таком аду становились невменяемыми, утрачивали способность понимать команды» (К. С. Москаленко).

«Нас непрерывно бомбили с воздуха. Эскадрильи „юнкерсов“ приходили и уходили, сменяя друг друга. Отразить эти налеты, к сожалению, было нечем» (Е.Ф. Ивановский).

«От массированной бомбежки у людей появилось какое-то безразличие к опасности. [281] Многие просто сидели на бруствере своей ячейки, своего окопа и смотрели на самолеты… Из-за такого настроения увеличилось число убитых и раненых, в том числе и среди командиров» (К.И. Провалов).

Наркому обороны пришлось выпустить специальный приказ в котором шла речь о применении истребительной авиации в первую очередь против бомбардировщиков противника «для уменьшения их ударной силы», об использовании штурмовиков для ударов по переднему краю противника, о привлечении истребителей для решения бомбардировочных задач на поле боя.