Год 1943 - «переломный»

Правый фланг корпуса Брейта обеспечивали 320-я и 106-я пехотные дивизии генерала Рауса. Чтобы компенсировать нехватку полевой артиллерии, для поддержки наступления были использованы три полка зениток, выведенных на прямую наводку. «Мы столкнулись с крупными вражескими силами, — пишет Раус, — которые оказали упорное сопротивление и яростно сражались, опираясь на глубокоэшелонированную оборону и обширные минные поля… В течение утра русская артиллерия, автоматическое оружие и авиация все интенсивнее вмешивались в бой. Тактические резервы передовых соединений, части стрелковых дивизий, отдельные танковые бригады, расположенные сразу позади линии фронта, наносили контрудары по нашим вклинениям. Ко второй половине дня эти выпады приняли характер систематических атак. И все-таки после кровопролитного боя главные силы XI корпуса к вечеру дошли до железной дороги, а некоторые подразделения пересекли ее».

Войскам Воронежского фронта на этом направлении пыталась помочь авиация соседей. Штурмовики 17-й воздушной армии, совершив 68 вылетов, доложили об уничтожении двух переправ. Однако при этом только в 290-й штурмовой авиадивизии из 32 самолетов на свою базу не вернулись 16. Печально знаменитая 305-я штурмовая «молодежная» дивизия, укомплектованная необученными экипажами, поставила «рекорд»: в ней среднестатистический Ил-2 погибал, совершив 2,2 боевого вылета. За три дня в 137 вылетах дивизия потеряла две трети состава (61 самолет) и была выведена, в тыл на переформирование.

В итоге немцам удалось захватить на восточном берегу плацдарм шириной 10–12 и глубиной 3–6 километров. Генерал Шумилов доложил в штаб фронта, что контратаками гвардейцев противник выбит из Крутого Лога и Разумного, враг «везде отброшен» на западный берег реки Северский Донец.

Таким образом, фельдмаршалу Манштейну, добившемуся за один день боя, прямо скажем, замечательных результатов, не удалось решить задачи дня полностью: «И на участке фронта группы «Юг» первый прорыв вражеской обороны также оказался трудным делом».

Расписание летело к черту. Соединения 48-го танкового корпуса вклинились в оборону 6-й гвардейской армии на глубину 6 километров, танкового корпуса СС — до 12 километров. А ведь предполагалось за сутки прошагать чуть ли не 50 километров и выйти к Обояни. Неудача у Белгорода помешала объединить усилия соединений Гота и Кемпфа, вследствие чего правый фланг танкового корпуса СС оставался открытым.

Гвардия умирала, но не сдавалась, жизнь противотанкового полка измерялась двумя-тремя часами, но об этих часах до сих пор пишут книги. «Славная была битва!» Многие участники событий по накалу страстей, по «отчаянной решимости победить или умереть» сравнивали ее с Бородино: «Русский пехотинец сражается до последнего вздоха. Экипажи горящих танков продолжают вести огонь, пока в их телах теплится жизнь. Раненые и контуженые хватаются за оружие, лишь только приходят в себя».

И генерал Раус — о том же: «Высшие штабы надеялись, что оборонительный потенциал противника будет ослаблен. Это оказалось заблуждением. Русские отлично подготовились с материальной стороны, а моральный дух ничуть не поколебался. Мы столкнулись с патриотическим подъемом и уверенностью в победе. Попытки склонить вражеских солдат к дезертирству провалились».

Генерал Ватутин по итогам 5 июля составил для Верховного боевое донесение, в котором сообщил об уничтожении, по неполным данным, 505 танков (из них около 20 «тигров»), 183 самолетов и свыше 10 000 гитлеровцев. Все-таки большой фантазер был Николай Федорович, много поднаторевший в писании «правильных» бумаг. Подсчет убитых «фрицев» в советских штабах велся, во-первых, исходя из количества израсходованного боезапаса, во-вторых, потери супостата должны были, как минимум, в два-три раза превышать потери Красной Армии. Лучше всего получалось у политотдельцев: «Один раз выстрели — семь фашистов убей». Шибко образованные артиллерийские начальники вели счет по немудреным формулам вроде: «В своих расчетах, которые впоследствии подтвердились, мы исходили из того, что одно наше орудие, прежде чем погибнуть само, способно уничтожить не менее двух танков». Противотанковых орудий фронт имел 3100 штук, отсюда нетрудно заранее догадаться, какой урон потерпит в донесениях «бронированный зверинец» Вермахта. Правда, для товарища Сталина Ватутин уменьшал цифры вдвое.

По немецким данным, армия Гота в первый день операции потеряла более 2,5 тысячи солдат и офицеров, из них около 400 убитыми. Всего по войскам Манштейна потери составили более 6 тысяч человек, из них убитыми 771. Осколком мины был ранен и эвакуирован в госпиталь командир 332-й пехотной дивизии генерал Шафер. 4-я танковая армия потеряла 55 танков и 10 штурмовых орудий. Гораздо больше машин получили повреждения, к примеру, в корпусе СС вечером осталось 334 исправных танка («тигров» — 28), но немцы, оставляя поле боя за собой, быстро вводили их в строй.