Год 1943 - «переломный»

«Даже если бы армии удалось прорвать вражеский фронт окружения в юго-западном направлении, — прикидывал Манштейн. — за ней по пятам следовали бы армии противника, которые стояли в данное время перед ее Восточным, Северным и Западным фронтами у Сталинграда. Западнее реки Дон противник мог бы перейти к параллельному преследованию в южном направлении, чтобы воспретить армии переправу через Дон. Было ясно, что рано или поздно армия, не поддержанная другими немецкими войсками, была бы вновь остановлена противником в степи, не имея достаточного количества боеприпасов, горючего и продовольствия! Возможно, отдельным частям, особенно танковым, удалось бы спастись. Но уничтожение 6-й армии было бы предрешено! Освободились бы скованные ею до сих пор силы противника. Это могло бы привести к уничтожению всего южного крыла восточного фронта (включая находившуюся еще на Кавказе группу армий «А»)».

Таким образом, независимо от того, получится спасти 6-ю армию или нет, главным для Манштейна было, чтобы она продолжала оставалась «боеспособной единицей», отвлекая на себя силы русских. С оперативной точки зрения, раз удобный момент для отхода был упущен, лучше всего ей оставаться в Сталинграде по крайней мере до тех пор, пока не подоспеет помощь извне («От этой картины очень большая польза, она дырку в стене закрывает…»).

Советскому командованию под Сталинградом предстояло решить две проблемы. Во-первых, создать устойчивый внешний фронт и максимально отодвинуть его на запад. Во-вторых, в кратчайшие сроки ликвидировать окруженную группировку. Обе задачи без антракта начали решать с утра 24 ноября.

Замысел «ликвидации» сводился к тому, чтобы ударами по сходящимся направлениям на Гумрак силами 21, 65, 24, 66, 62, 64, 57-й армий, усиленных 26, 4-м и 16-м танковыми корпусами и поддержанных авиацией 17, 16, 8-й воздушных армий — 1414 самолетов, расчленить вражескую армию и уничтожить ее по частям. В течение недели войска трех фронтов беспрерывно атаковали противника со всех направлений, советская авиация совершила 6 тысяч боевых вылетов. Боевой подъем был велик. «Сознавая важность задачи, — вспоминает командовавший Донским фронтом маршал К.К. Рокоссовский, — мы предпринимали все меры, чтобы быстрее ее выполнить. Члены Военного совета, все старшие командиры й политработники находились непосредственно в боевых порядках. При этом многие даже принимали личное участие в атаках… Несколько дней, прошедших в напряженных боях, показали, что одним ударом не ликвидировать окруженного противника. Одного желания здесь мало. Потребуется тщательная подготовка новой операции с детальной разработкой взаимодействия между фронтами… Время шло, а результаты наступления были явно неутешительными».

Многократно возросли потери, нередко бессмысленные, уж очень хотелось нашим генералам завершить операцию «на одном дыхании». Да и Ставка ежедневно требовала «подтолкнуть как следует» то одного, то другого командарма. Каково услышать лично от товарища Сталина: «Вы, видимо, недооцениваете, как нам важно быстрее ликвидировать окруженную группировку врага. Вы серьезно подумайте над этим…» Потом, на пенсионном досуге, генералы будут рассказывать, как заботились о сбережении людей. А тогда стоило Ставке отметить, что командующий 24-й армией генерал-майор И.В. Галанин, имевший задачу захватить хутор Вертячий и переправы через Дон, «действует вяло», и Галанин «дал волю нервам» (немудрено, Ивана Васильевича уже дважды снимали с должности как не справившегося с обязанностями командарма):