Год 1943 - «переломный»

Остро ощущалась нехватка грамотных офицеров. Рядовые солдаты не испытывали особых симпатий к Третьему рейху, отличались недостаточной военной подготовкой в целом и на территории России в частности, просто не желали воевать черт знает где и бог весть за что. Мироощущение пополнения, прибывавшего на Восточный фронт с «улыбкой туриста» и уверенностью, что кампания закончится через месяц, а участие в ней сведется к необременительной гарнизонной службе, менялось радикально, как только выяснялся неприятный факт: «Да здесь убивают!»

С самого начала и на всех уровнях не ладились отношения с союзниками. Немецкие генералы, не считаясь с субординацией и не обращая внимания на «гордые протесты», распоряжались итальянскими дивизиями по своему усмотрению, что вызывало крайне негативную реакцию итальянских полководцев. Так, граф Чиано после беседы с генералом Мессе отметил: «Как и все, кто имел дело с немцами, он их ненавидит и считает, что единственный способ разговаривать с ними — это пинок в живот». Немецкие солдаты относились к «макаронникам» с нескрываемым пренебрежением, итальянцы отвечали «колбасникам» взаимностью, стычки между «товарищами по оружию» нередко заканчивались жестоким мордобоем. «Немцы ценят у итальянцев только макароны и рагу, — писал в дневнике лейтенант Францини. — Они смотрят на нас свысока и всячески унижают. Альпийским стрелкам это не нравится. Время от времени вспыхивают кулачные бои. Мы видим, что с нами обращаются, как со слугами».

В штабе группы армий «Б» не без оснований полагали, что итальянским войскам можно доверить лишь пассивную оборону спокойного участка, да и то при условии, что русские ничего серьезного на этом участке не будут предпринимать. Жизнь подтвердила диагноз. После первых же серьезных столкновений с противником наиболее боеспособная бронекавалерийская «Челере» выбыла из строя, потеряв около трети личного состава и почти всю артиллерию, а дивизия «Сфорцеска» заработала себе новое украинское имя — дивизия «Тикай».

Давая характеристику дивизии «Коссерия», советская разведсводка резюмировала: «В ходе активных боевых действий дивизия показала слабое упорство в обороне. Многие солдаты бросали оружие и спасались бегством. Политико-моральное состояние дивизии низкое. Пленные объясняют это трудностями войны и нежеланием воевать за Гитлера. В целом подготовка дивизии слабая. Она боеспособна, но упорства в боях не проявляет».

В августе 8-я армия заняла выделенный ей сектор — 270 километров между венграми и румынами, передний край пролегал по линии реки Дон. Штаб генерала Гарибольди разместился в Миллерово. В качестве своеобразного каркаса между итальянскими дивизиями располагались отдельные немецкие полки и тактические группы.

Пока на востоке гремело сражение за Сталинград, итальянцы, или, как окрестили их наши бойцы, «италы», прикрывшись обширными минными полями и проволочными заграждениями, спокойно сидели в окопах и бункерах на правом берегу, на второстепенном участке фронта, особой активности не проявляли и на рожон не лезли. Жара и пыль постепенно сменились холодом и снегом. Суровость климата еще более усугубляла моральное состояние теплолюбивого воинства.

«Жизнь была точно регламентирована, — вспоминает бывший командир инженерно-минной роты А.Б. Немчинский. — По утрам италы вели получасовой вялый обстрел. Его называли доппайком. Затем наступала пауза. К полудню они посылали в нашу сторону обеденную порцию металла, к ужину — вечернюю. Иногда появлялись итальянские узкокрылые самолеты, сбрасывавшие маленькие прыгающие бомбы типа осколочной гранаты, метко прозванные крыльчатками.

Наша артиллерия и минометы также приурочивали огневые налеты к периодам раздачи пищи у итальянцев. В это время противник покидал насиженные блиндажи и был наиболее уязвим. Такие артналеты назывались у нас пожеланием приятного аппетита. Длинными зимними ночами итальянцы беспокойно пускали осветительные ракеты… непрерывно пускали автоматные и пулеметные очереди в темноту ночи, словно предупреждая нас, что они не спят. Наши стрелковые подразделения, занимавшие траншеи по восточному берегу Дона, в ночное время тоже повышали бдительность, внимательно всматриваясь в темноту, опускавшуюся на донской лед. Изредка и с нашей стороны запускали ракеты, строчили короткими очередями из пулеметов…

Благодаря разведке удалось выяснить, что итальянцы не переставили мины по-зимнему. Часть из них вмерзла в грунт, остальные под слоем снега оказались схвачены ледяной коркой. И хотя возможность взрыва отдельных экземпляров не исключалась, в целом минное поле серьезной опасности не представляло. И в этом тоже итальянцы не приспособились к русской зиме».