Год 1943 - «переломный»

Войска гитлеровских сателлитов, менее мобильные и хуже подготовленные, оказались не способны ничего противопоставить этому натиску: «Дивизии союзников были оснащены слабее немецких, особенно им недоставало противотанкового оружия. Их артиллерия не имела современных тяжелых систем, как немецкая или русская, а недостаточное количество средств связи и плохая подготовка не позволяли им осуществлять внезапное массирование огня… Румыны, итальянцы и венгры вели бой главным образом живой силой, и в борьбе против русских их ресурсы быстро таяли». Между тем советские генералы, целенаправленно нанося удары по «слабым звеньям», постарались сполна использовать весь оплаченный большой кровью опыт. Танковые соединения устремлялись в прорыв и, обходя опорные пункты, преодолевали по 50–70 километров в день. За ними следовали стрелковые дивизии, закреплявшие успех. На флангах немедленно выставлялись истребительные и противотанковые бригады. Артиллерия, по воспоминаниям Москаленко, работала выше всяких похвал, действуя синхронно с пехотой и танками: «Примерно треть артиллерии, находясь в боевых порядках позади пехотных цепей, сопровождала атаку пехоты и танков. Она уничтожала противотанковые средства противника и огневые точки, мешавшие продвижению пехоты. Другая треть огнем с закрытых позиций расчищала дальнейший путь пехоте и танкам, а последняя, меняя огневые позиции, приближалась к атакующим. Управление артиллерией мы централизовали, сосредоточив его в руках командующего артиллерией. В его распоряжении была хорошо налаженная связь — проволочная и радио. Благодаря этому имелась возможность в нужный момент организовать массированный огонь по местам сосредоточения противника как на переднем крае, так и в глубине обороны. Создавая таким образом перевес мощных огневых средств, мы могли влиять на исход боя, обеспечивать войскам армии непрерывное продвижение вперед». Москаленко был из тех генералов, кто не стеснялся признавать ошибки и учиться, и к этому времени, по оценке Василевского, он «заметно вырос как полководец».

Результаты можно смело назвать блестящими. Всего за пять дней удалось окружить 13 немецких, венгерских и итальянских дивизий. Из Москвы пролился настоящий «звездный дождь». Командующий 3-й танковой армией получил звание генерал-лейтенанта, Ф.И. Голиков стал генерал-полковником, начальник штаба фронта М.И. Казаков — генерал-лейтенантом, A.M. Василевский — генералом армии. Кавалерийский корпус Соколова был переименован в 6-й гвардейский. Наконец, Г.К. Жуков стал первым маршалом Великой Отечественной войны. Днем раньше, в соответствии с Указом «Об установлении дополнительных воинских званий для высшего командного состава авиации, артиллерии и бронетанковых войск», генералу Н.Н. Воронову присвоили звание маршала артиллерии.

Альпийский корпус получил от штаба армии «добро» на отход слишком поздно, когда все основные пути были перехвачены советскими механизированными частями. 17 января генерал Наски отдал приказ итальянским дивизиям собираться в Подгорном и прорываться в направлении на Валуйки. Однако вскоре Гарибольди велел отходить через Николаевку. Последнее указание дошло только до дивизии «Тридентина», к которой присоединились уцелевшие части 24-го танкового корпуса, а большая часть альпийцев, потеряв связь с высшим командованием и не ведая об изменении маршрута, сбив советский заслон, огромной беспорядочной толпой, с каждым километром все более утрачивая подобие хоть какой-то организации и дисциплины, мародерствуя в деревнях в поисках пищи и теплых вещей, убивая местных жителей и устилая путь собственными трупами, двинулась к Валуйкам.

«Пожары. Грабежи. Беспорядочное и лихорадочное движение автомашин… — рассказывает командир полка дивизии «Виченца». — Отсутствие продуктов, невероятная усталость вызывают тревожные вопросы: «Куда мы идем? Сколько нам еще осталось шагать? Выдержим ли мы?»

Понемногу ручейки частей, отходящих с фронта, сливаются в одну реку, образуя огромную колонну: это увеличивает опасность и затрудняет марш. Колонны саней, которые стали врагом пехотинца, месящего рыхлый снег, вызывают проклятья. Перегруженные людьми и материалами, они сшибают с ног тех, кто не уступает им дороги. Сколько стычек, сколько яростных схваток, чтобы заставить слабого уступить! Все лихорадочно спешат, стараются уйти от опасности».

Представавшие их глазам фрагменты «работы» ушедшего к Алексеевке 15-го танкового корпуса лишь добавляли лихорадочности: «Вновь ужасное зрелище: по бокам дороги видны трупы, изуродованные самым страшным и невероятным образом, который я когда-либо видел. Венгерские, немецкие и итальянские солдаты без голов, без ног, сломанные пополам, с половиной лица, превращенные в кровавые лепешки, из которых торчали кости, неописуемые кучи тряпья. Зрелище, которое невозможно описать. Бог мой! Как это страшно! Здесь прошла танковая колонна. Особенно сильное впечатление производят туловища без голов. Мы идем по дороге, проделанной среди трупов, и постепенно привыкаем к этому зрелищу».