Год 2077-й

Велосипедисты показались минут через двадцать. Двое. Ехали со стороны Таурупа. Мыкола посмотрел на них через оптику. Оба в староармейском камуфляже, — один — светловолосый со светло-русой бородкой, в выгоревшей на солнце и застиранной «Берёзке»; другой — чернявый, без бороды, в зелёно-коричневом «дубке»; ехали рядом и о чём-то говорили.

— Батя… — начал было Петька, но Мыкола, не шевелясь, сквозь зубы процедил:

— Вижу. Тихо!

Петька замолчал и замер. Васька же при Мыколе всегда был тише воды.

Скорость у велосипедистов была небольшая, но сразу не остановятся, да и руки заняты. А Мыкола — вот он, сидит за деревом, смотрит на них в прицел СВД.

«Грохну обоих — как узнаю, чего они по ебеням круги нарезáли? — размышлял Мыкола. — Другие-то могут и не приехать… или приедут толпою, и я тогда не при делах…»

Велосипедисты приближались. Вот до них уже 250 метров… вот 200… вот 150…

«Нет. Одного надо подранить и допросить», — решил про себя Мыкола, навёл прицел на чернявого и выстрелил.

Тремя минутами позже, недалеко от хутора Тауруп Второй, в километре к западу от хутора Исаевский

Шава умирал.

У него не было надежды на чудо, — в чудеса Шава не верил, — он слишком хорошо знал Смерть, чтобы на что-то надеяться. Он часто её видел, встречался с ней, узнавал её. Смерть иногда одаривала Шаву своей жуткой бледной улыбкой, подмигивала, флиртовала с ним, но лишнего до времени себе не позволяла. И вот время пришло. Костлявая легла рядом с Шавой на обильно политую его кровью мягкую парную землю, крепко обняла, прижалась холодным костлявым телом, принялась шептать что-то на ухо, — Шава не разбирал её слов. «Подожди, — мысленно просил он Смерть. — Подожди. Я уже твой, я никуда не сбегу. Дай только минутку. Только минутку. Рука немеет… пальцы… Подожди…»

У него не было сил подумать о жене и двоих сыновьях, что останутся без него. Он знал, что они не пропадут, — община их не оставит. Марине только двадцать девять, она найдёт себе другого мужа, — Левону и Артуру нужен пример для подражания, в семье должен быть мужчина. Марина выберет достойного, Шава не сомневался, поэтому он не думал о них. Он думал о гранате, которую продолжал сжимать в холодеющей руке. Он даже о Смерти не думал, — о ней он тоже просто знал. «Подожди… — повторял он. — Подожди… ещё минуту…»

Искатель лежал на спине, вперив затуманенный взор вверх, в небо, сквозь кроны полувековых дубов. Его окружала тишина. Стрёкот кузнечиков и жужжание насекомых — всё стихло. И вдруг, он услышал звук, каких прежде никогда не слышал. Сквозь пелену в глазах Шава заметил движение. Усилием воли он сфокусировал взгляд и увидел, что прямо над ним, на ветке дуба сидела птица. Настоящая птица. И она пела.

Шава родился в 2040-м, он никогда не видел птиц. Все они замёрзли зимой, которая последовала за Войной 19-го. После Войны умные люди сохранили некоторые виды домашних животных, включая птиц — кур, гусей, индюков, но дикие птицы все вымерли. В постъядерном мире, в котором жил Шава, птиц не было. И вот сейчас, умирая, Шава увидел её — настоящую птицу. Шава не знал, что это была за птица — синица, или воробей, или быть может соловей, но её пение было прекрасным. Никогда он не слышал звука столь простого и красивого. Птица на миг замолчала и склонила головку, всмотревшись в Шаву чёрным глазом-бусинкой, а потом залилась трелью. Глаза искателя наполнились слезами.

Птица пела, может минуту, а может целую вечность, и Шава слушал. А потом птица внезапно замолкла, и в этот момент он услышал со стороны дороги шаги. Осторожные, но недостаточно, — обострившимся жаждавшим птичьего пения слухом искатель легко услышал эти шаги. А потом, метрах в четырёх появился и сам шагавший. Здоровый как медведь, с крупным, обросшим лопатообразной рыжей бородой лицом, в заношенном камуфляже и с СВД в громадных шестипалых ручищах. Мутант. Выродок.

Поймав взгляд умирающего искателя, выродок похоже решил, что его можно не опасаться, и опустил ствол. Окинув быстрым взглядом место, где лежал Шава, он не обратил внимания на то, что правая рука раненого была прижата к телу сбоку. Шава лежал ногами к дороге, а выродок с СВД подошёл к нему немного слева. Впрочем, подходи выродок хоть справа, он бы вряд ли заметил гранату, — место было тенистым и заросло подлеском.

Птица снова запела, и выродок на мгновение уставился на неё, потом снова посмотрел на Шаву и сказал куда-то в сторону:

— Васька! А ну поди, осмотри кабанчика!

К выродку быстро подбежал тощий смазливый пацан-подросток с косами как у девки.

— Щас, дядь Мыкола, — пролепетал шкет и быстро подскочил к Шаве.

Птица замолчала, принявшись внимательно изучать происходившее внизу.