Год активного солнца

Не ожидая приглашения, я вхожу в холл, если так можно назвать крохотный узкий коридорчик с низким потолком.

Да, чуть не забыл сказать. Не успела дверь открыться, как на меня сразу же обрушились музыка и прохлада. Равномерный ритм тамтамов с грохотом низвергается из стереодинамиков.

Дверь, ведущая в комнату, полуоткрыта. Я нарочито топчусь в прихожей, ожидая выхода Гоги, но он запаздывает. Девушка, закрыв входную дверь, стоит за моей спиной. Я чувствую, с каким презрением смотрит она на меня. Видно, не может простить, что я бесцеремонно спугнул ее покой. У меня такое ощущение, что меня готовы обречь на душегубку.

Наконец мне надоедает ждать Гоги, и я, распахнув дверь, вхожу в комнату. Первое, что бросилось мне в глаза и заставило вздрогнуть, было тело Гоги, распластанное на полу, покрытом красным синтетическим ковром. По обе стороны от него надрывались два мощных динамика. Гогина голова приходилась как раз на середину между двумя грохочущими коробками.

В углу стоит невысокий столик, а на нем ополовиненная бутылка коньяку, стаканы и пепельница. Еще одна пепельница, зажигалка и пачка сигарет валяются на полу рядом с Гоги.

Руки он подложил под голову и, закрыв глаза, слушает музыку. А впрочем… может, он спит?

Девушка опустилась в кресло, приткнувшееся возле столика. Она вытащила из пачки сигарету и закурила. В комнате очень прохладно, я бы сказал — даже холодно. Кондиционер работает на полную мощность, кругами возвращая в комнату сигаретный дым и еще больше отравляя воздух.

Стоять так посреди комнаты бессмысленно. Говорить тоже не хочется. Неужели он и вправду не расслышал, как я вошел в комнату? Одно из двух: или он спит, или целиком поглощен ревом музыки. Трудно поверить, что звонок услышала только девушка и открыла дверь без разрешения Гоги.

Сказать по правде, я не слишком утруждаю себя разрешением возникших проблем и невозмутимо сажусь на низкий стул по другую сторону стола.

Единственно, о чем я жалею, — какая нелегкая принесла меня сюда… Ведь и я прекрасно чувствую всю бессмысленность нашей призрачной братской связи.

И все-таки, что меня привело сюда?

Может, зов крови и чувство долга, въевшееся в гены?

А может, холодный рассудок?

Или, наконец, инстинкт?

Ни то, ни другое, ни третье.

Так что же привело меня сюда? Неужели и впрямь во мне сидит некое другое существо, навязывающее мне свою волю?

Просто встать и уйти — глупо. Мой поступок может быть расценен как дурацкая обидчивость.

Я терпеливо жду, когда созреет финал столь опрометчивого визита.

Но, с другой стороны, я все же доволен своим приходом, он раз и навсегда прояснит наши отношения.

— Налей ему коньяку! — внезапно слышу я Гогин голос. Он произнес эту фразу, не открывая глаз.

Девушка встала и налила мне коньяк. Потом опять уселась в кресло.

— Спасибо! — говорю я, пытаясь отвести взгляд от ее голой груди.

Интересно, какая играет группа? Роллингстоны? Чикаго? Зеппелины?

Музыка вроде бы знакома, но никак не могу вспомнить, кто играет. Одно ясно, это наверняка не Роллинги.

Теперь звук динамиков не кажется мне таким уж громким. Видно, радиотехника — Гогино хобби. Впрочем, не хобби, а профессия. Комната полна транзисторов, магнитофонов и телевизоров всех типов и марок. С непривычки может показаться, что ты очутился на выставке радиотоваров иностранных фирм.

Неожиданно музыка замолкла. Но Гоги лежит, не меняя позы. Потом его правая рука осторожно поползла назад, нажала какую-то клавишу, и пластинка автоматически перевернулась.

Пауза.

Я достаю из кармана свои сигареты и ищу глазами спички.

— Чему приписать ваш визит? — присел Гоги. Догадавшись, что я ищу, он лениво протянул мне зажигалку.

«Наверняка Чикаго!» — наконец осенило меня.

— Ах, да, я вас не представил друг другу. Эту девушку зовут… э-э-э…

Гоги помахал рукой в воздухе, словно просил напомнить имя.

— Марина! — с отвращением вымолвила девушка.

— Да, да, Марина Долаберидзе. — Видно, фамилия девушки пришла ему на ум вот в эту секунду.

Меня он не назвал — наверное, просто не счел нужным.

Я с улыбкой киваю девушке. Она сидит в кресле, закинув ногу на ногу. В разрезе платья почти целиком видно ее бедро, красиво сужающееся у колена.

Я не хочу, чтобы она заметила, как я рассматриваю ее голое загорелое бедро, и быстро перевожу взгляд на Гоги.

Гоги прищелкнул пальцами, давая Марине знак, чтобы она налила коньяк.

Гоги тоже показался мне возбужденным. Глаза его непривычно блестели. Я сразу вспомнил раскрасневшееся лицо девушки и неестественный блеск глаз, когда она открыла мне дверь.

Марина подала коньяк Гоги.

Я опять невольно загляделся на девушку.

— Что, нравится?

Гоги, видно, перехватил мой взгляд.

— А почему ты спрашиваешь? — обиделся я.

— В моем вопросе нет ни подтекста, ни задней мысли. Я просто спросил у тебя: нравится ли она тебе? Если она тебе нравится, можешь назначить ей свидание. Гарантирую, что она не заставит тебя ждать понапрасну, обязательно придет.

— Гоги!