Год активного солнца

Она никак не могла запомнить, кто чей сын и как кого зовут, оделяла их автоматами и пистолетами, просто говорила:

— Это тебе, а это тебе, вот это тебе…

Мальчишки умчались, но вскоре передрались из-за игрушек, Кира Сергеевна только сейчас сообразила, что надо было везти всем одинаковые.

Лидия раздала легкие подзатыльники, расставила мальчишек по углам, после чего наступило относительное спокойствие.

Мужчин она отправила в магазин. Женечка, с трудом перегнувшись через живот, зашнуровывал ботинки, пыхтел и ныл, скорбел о пропавшем воскресенье: то с внуками сиди, теперь по гастрономам толкайся…

— Олег поумней, он за старшего, — сказала Лидия, подавая брату кошелек. — А ты, — сунула мужу сумку, — основная тягловая сила.

Потом, когда мужчины ушли, повела Киру Сергеевну в ванную, стояла с полотенцем в руках, изливала душу: сыновья и невестки совершенно обнаглели, сажают мальчишек в самолет и шлют телеграмму «Встречайте»; внуки — бандиты первостатейные, кухню чуть не сожгли, во дворе дерутся, матери прибегают жаловаться; Женечка лелеет свое пузо, совсем не помогает…

Опять тискала и целовала Киру Сергеевну — она и в детстве была лизунья — восторженно разглядывала своими заплывшими глазками.

— А где твоя молодежь? — спросила Кира Сергеевна.

— За город с лыжами усвистали.

«Бандиты» повылазили из углов, длинными жалобными голосами стали проситься на улицу.

— Но только… — начала Лидия.

— Со двора не уходить, не драться, снег не есть! — хором подхватили мальчишки.

Лидия проверила у всех шапки, шарфики, рукавички, перецеловала и выпроводила.

Победный визг огласил лестничную площадку.

Лидия стала накрывать на стол, бегала из кухни в столовую и назад, так что трещал паркет и вздрагивала на столе посуда. Кира Сергеевна пыталась помогать, хваталась за одно, другое, потом принялась собирать с пола, стульев, дивана разбросанные вещи.

Разговор шел на ходу о мелочах: о ремонте, который никак не удается с этой оравой сделать, о гараже, который; нельзя ни купить, ни построить, приходится машину бросать на улице, бог даст, может, украдут, а то не только внуков, но и машину на нее повесили — Женечка руля боится, а Витька вспоминает о ней во время отпуска.

Потом Лидия пустилась расхваливать своих невесток — красавицы, умницы, добрые, прекрасные матери…

— Что ж они детей к тебе сплавляют? — засмеялась Кира Сергеевна.

Лидия примолкла на полуфразе — будто споткнулась — и тоже засмеялась:

— Ну, Кирка, сама подумай: Валька с женой — на Севере, каково там детям? Димка военный, по отцовым стопам пошел, мотаются по стране, мальчонку мотают, при живой, неработающей бабке — это преступление, скажешь, нет?

«Неработающая» бабка грохнулась на диван, вытерла полотенцем взмокшую шею, вытянула ноги. Ноги у нее были молодые, красивые. И сама она, при всей полноте, сохранила живость и подвижность.

Кира Сергеевна обвела глазами стены в обоях. Она уже заметила, что во всех комнатах обои были с детскими рисунками: опрокинутые матрешки, кот в сапогах, веселые волки и зайцы из сказок.

Где достали такие?

— Ты сиди, отдыхай, — сказала она. — Давай я салат порежу.

Каждая подробность этого суматошного, счастливого быта бросалась в глаза. Кира Сергеевна вспомнила письма Лидии, полные забот о семье, и как сама когда-то жалела подругу: на что уходят ее годы и силы? На что разменивает свой талант?

— Мне всю жизнь не хватает двух вещей: времени и денег, — вздохнула Лидия.

— Только-то? Тогда ты счастливая, — сказала Кира Сергеевна.

40

Уже когда сели за стол, ввалилась молодежь — Виктор с женой. В одинаковых спортивных костюмах, с одинаковыми шапочками, с ярким румянцем на щеках.

— А, тетечка Кирочка, я сейчас! — заорал Виктор, отнес лыжи в кладовку, стащил со своих длинных волос шапку и вошел в столовую. Поцеловал Киру Сергеевну. От него пахло морозной улицей, в длинных кудрях блестели капельки влаги.

Подвел жену. Она опустила ресницы, подала маленькую мягкую ладонь. Жену Виктора Кира Сергеевна видела впервые — высокая, смуглая, со странным именем — Ия.

— Ия у нас грузиночка, а по-грузински Ия — значит фиалка, — с гордостью объяснила Лидия. Она суетилась возле невестки, ощупывала плечи, ноги:

— Ты не падала? Ноги не промочила?

За столом мальчишки болтали ногами и куксились, не хотели есть. Лидия совала каждому ложку в рот, приговаривая: «За папу», «За маму». Успевала следить и за невесткой:

— Иечка, тебе горчицу нельзя… Иечка, пей сок…

Виктор, расправляясь с курицей, бормотал:

— Наша бабуля не умеет воспитывать, балует…

Лидия ткнула его ложкой в лоб.

— Видала, Кирка? Когда-то я была мамой, теперь для всех — бабуля. Хотя они-то с внуком не спешили.

Ия, сморщив хорошенький носик, козыряла в тарелке и нетерпеливо поглядывала то на мужа, то на свекровь.

— Бабуля, вы не обидитесь, если мы выйдем из-за стола? — нежным плачущим голоском спросила она. Встала, подошла к Лидии, что-то шепнула на ухо.

Обе смеялись — долго и весело.

Обсосав куриные косточки, Виктор тоже вылез из-за стола, под локоть увел жену.

— Мои голубочки, — растроганно сказала Лидия.