Год без покупок. Как я отказалась от бессмысленных трат и обнаружила, что полноценная жизнь дороже всего, что можно купить в магазине

Уверенность в том, что я справлюсь: 70 %

Я бы очень хотела сказать, что я оставила свою боль в феврале, когда все началось. Я бы хотела сказать, что я раскрыла семейный секрет, потом у меня случилась паническая атака, я поплакала немного, успокоилась и стала жить дальше. Было бы здорово описать февраль как худший месяц в моей жизни, обвязать ленточкой и убрать с глаз долой. Конечно, все было не так просто. Нам кажется, что каждый месяц в году – это новая глава в нашей жизни, но этот месяц все тянулся и тянулся. Да, я реже срывалась и начинала всхлипывать посреди разговора, но только потому, что меня парализовало от боли. Я перепрыгнула через стадию торга. Мне нечего было предложить судьбе. Я знала, что мои родители не откажутся от своего решения и я не могу ничего сделать, чтобы это изменить. Так что из гнева я нырнула прямиком в депрессию.

Я никогда не стала бы использовать слово «депрессия» необдуманно. Конечно, так называют одну из стадий скорби, но я понимаю, что это может быть и очень серьезной болезнью. Подрастая, я видела, как подруга нашей семьи боролась с клинической депрессией, которая подкосила ее здоровье на годы. В нашей семье также были случаи биполярного расстройства с депрессивными эпизодами. Я бы никогда не сравнила вызванную потерей грусть с такими формами депрессии. Но, возможно, именно из-за нежелания бросаться страшными словами мне понадобилось почти два месяца, чтобы признаться кому-нибудь, насколько глубокой и пронизывающей была моя боль.

Я с трудом вставала с постели – и не потому, что кровать была моим убежищем. В том, чтобы жить под одеялом в пижаме, которую не стирали неделями, не было ничего умиротворяющего. Но где бы я еще могла провести половину дня в позе эмбриона? Когда подруги присылали мне сообщения или пытались позвонить и узнать, как у меня дела, я их игнорировала. «Почему я рассказала об этом стольким людям? – досадовала я на себя. – Пожалуйста, хватит спрашивать, как я поживаю, – умоляла я каждый раз, когда телефон начинал светиться. – Мне ужасно плохо, и я не хочу больше об этом говорить».

Эмма и Клэр были единственными людьми, которых я подпускала к себе. Я знала, что Клэр меня ни в коем случае не осудит, а Эмма прошла через то же испытание. Большинство зависимых людей, которых я знаю, чувствительны к боли, вот почему мы пытаемся от нее спрятаться. Пока я оставалась честна с Эммой и Клэр, я не пряталась от боли – я просто не хотела, чтобы весь мир знал, насколько мне больно.

Чем дольше я игнорировала всех остальных, тем более утешительные сообщения они присылали. Кто-то отправлял стандартные фразы типа «Все наладится!». Несколько людей прислали духовные и религиозные тексты – цитаты из Библии о силе и сострадании, слова буддистских мудрецов о том, как отпустить и найти счастье. Одна подруга предложила попробовать медитацию, так что я загрузила приложение Calm на свой телефон. Я запустила его один раз, но мне было так некомфортно наедине с моими мыслями, что я выключила приложение спустя три минуты. Потребовалось еще два года, чтобы я попробовала снова и, наконец, начала медитировать. Однако одно полезное свойство у приложения обнаружилось сразу: с его помощью можно было слушать шум дождя. Я выросла на побережье Тихого океана и всегда считала этот звук успокаивающим. Думаю, на острове Ванкувер иначе и не выжить. Я положила телефон на тумбочку у кровати, оставила приложение включенным и смогла расслабиться и как следует выспаться впервые за недели.

Самые тяжелые мысли, которые посещали меня в то время, были не о самом разводе, не о моих родителях, о семье или будущем. Это были мысли о выпивке. Я вообще не думала о покупках. Но я думала об алкоголе. Многие ночи я уговаривала себя не спускаться в магазин в моем доме и не покупать там бутылку вина. Я живу одна. Никто не узнает. Иснова он – тот голос – пытался уговорить меня сделать что-то плохое. Уговоры становились все настойчивее, я напоминала себе, что никто из моих подруг не живет по соседству и я в любом случае в последнее время ни с кем не общалась. Серьезно, никто не узнает. Если бы я бросила пить всего несколько месяцев назад, я бы очень рисковала поддаться этим мыслям. Но я знала, что смогла вынести боль без алкоголя раньше, а значит, смогу сделать это снова. Впервые я задумалась о том, чтобы сходить на встречу анонимных алкоголиков.

Об их собраниях я не знала ничего, кроме того, что слышала от отца и одной моей подруги, которая бросила пить за шесть месяцев до меня. Папа ходил на собрания только в первый год его трезвости, а потом почувствовал, что продолжать не имеет смысла. Он спросил себя: зачем постоянно ходить по кругу и без конца говорить о своей зависимости, если можно просто оставить ее в прошлом и жить дальше? С другой стороны, моя подруга не пила уже три года и посещала собрания каждую неделю. Думаю, все это индивидуально.